Украденное счастье. Цветок на камне
Шрифт:
Вволю наплакавшись, Гаянэ тоже уснула. Вардан тихо вышел в парадную комнату, где сидела мать. Каринэ не убирала со стола. Она сидела и думала, подперев лицо руками.
— Как ты намерен жить? — спросила она и посмотрела на сына.
— После того, как умерла Асмик? — глухо произнес Вардан. У него было каменное лицо и тяжелый, ничего не выражающий взгляд.
— Нам неизвестно, умерла ли она, — заметила женщина. — Анахита сказала: «Всем нам суждены большие испытания. Асмик достанется больше других». О мертвых так не говорят. Мертвым все
Вардан поднял глаза.
— Ты веришь в эти россказни?
Каринэ усмехнулась.
— Когда-то Анахита предсказала твою судьбу. Многое сбылось. — И добавила: — Мне кажется, Асмик жива.
— Тогда где она?
Вопрос остался без ответа. Вместо этого мать сказала:
— Ты должен понять Гаянэ.
— Я понимаю. Но как быть с детьми?!
— Пусть остаются. Иначе они погибнут, а этого нельзя допустить.
— Как хорошо, что ты на моей стороне, мама! — Вардан внезапно закрыл лицо руками. — Ты не можешь представить, как я терзаюсь!
— Отчего, сынок? Ты ни в чем не виноват.
— Виноват. Я очень виноват перед Асмик. Я не рассказывал об этом даже на исповеди, я признаюсь только тебе! Араб приезжал за Асмик, это случилось в тот год, когда она родила Тиграна. Я встретил его в лесу и солгал, заявив ему, что женщина, которую он разыскивает, навсегда покинула селение. Он уехал обратно. Если б не моя ложь, он наверняка увез бы Асмик с собой, она была бы жива и, возможно… счастлива.
Признание далось нелегко. Вардан опустил голову и, свесив руки вдоль тела, чуть заметно раскачивался на стуле. Каринэ дотронулась до его плеча.
— Любой сказал бы тебе, что ты поступил правильно.
— Да. Мы дружно отняли у Асмик возможность следовать велению своего сердца.
— А как же ее мать? Почему она решила умереть? Значит, она не смогла ее простить! — желая утешить сына, Каринэ привела последний довод.
— Госпожа Сусанна погибла не из-за Асмик. Она просто сделала свой выбор.
Утром Гаянэ проснулась в другом настроении. Она уже поняла, что порой непримиримость приносит куда больше плодов, чем уступчивость, и без обиняков заявила мужу:
— Если ты решил, что я буду ставить детей этой женщины выше своих собственных, то ошибаешься. Я не допущу, чтобы сын араба занял место наследника, место, которое принадлежит моему Сурену!
Это было сказано таким гневным, решительным тоном, что Вардан опешил.
— Я вовсе не собирался делать Тиграна своим наследником. Пусть он пока поживет у нас, а там посмотрим.
— Хорошо, — процедила Гаянэ. — Тогда пусть работает. И девочка тоже.
— Она еще слишком мала, — заметил Вардан.
— Она немногим младше Аревик, а моя дочь давно помогает по дому!
Мужчина не нашел что возразить и на следующий день взял Тиграна с собой — расчищать поле.
Стоял жаркий день. От испещренных желтыми цветочками трав исходило душное тепло, над ними вились мотыльки с радужными крылышками. В бездонной глубине небес кудрявились белые облака.
Все
Вардан протяжно вздохнул. Было невыносимо думать, что ее прекрасное тело гниет в какой-нибудь расщелине! За эти дни молодой человек повидал слишком много крови, изувеченных, раздавленных тел людей и животных, разрушений и смерти. Куда лучше представлять, что Асмик на Небесах, недосягаемая, светлая и чистая.
Он не знал, о чем говорить с Тиграном, но мальчик, казалось, и не ждал, чтобы на него обратили внимание. Он делал все, что говорил Вардан, но при этом словно пребывал в своем собственном мире. Вардан был рад, что Асмик подарила ему именно дочь, поскольку он мало что мог бы сделать для сына. А чем удастся помочь Тиграну, он и вовсе не знал, ибо в этом мальчике соединилось несоединимое: он был его крестником, отпрыском знатного рода и вместе с тем — сыном мусульманина, плодом немыслимой, преступной связи.
Утром маленькая Сусанна вышла из комнаты и как ни в чем не бывало обратилась к хлопотавшей возле очага Гаянэ:
— Тетя, я хочу есть!
Та резко обернулась и посмотрела на девочку таким взглядом, что та едва не потеряла дар речи. Однако женщина все же дала ребенку поесть, после чего сказала:
— Сейчас приберешь в доме. Аревик покажет, что делать.
Однако от Сусанны было мало толку. Девочка не понимала, чего от нее хотят, она лишь перекладывала вещи, восхищалась своим отражением в ярко начищенном медном кувшине, гладила округлые бока глиняных горшков. Ее заинтересовали игрушки Аревик, но та не могла допустить, чтобы чужачка трогала ее сокровища.
Наконец Сусанне поручили укачивать младенца, и она сидела, толкая колыбель и заодно разглядывая обстановку дома. Ближе к полудню пришла Каринэ и сказала невестке:
— Было бы неплохо искупать и переодеть девочку.
— Я ей не мать! — отрезала Гаянэ.
— Тебе придется свыкнуться с мыслью, что, возможно, этот ребенок навсегда останется здесь.
— Тогда тут не будет меня и моих детей!
— Куда ты денешься? — с горечью промолвила Каринэ. — Куда можно уйти от собственного сердца!
Гаянэ молчала, и тогда мать Вардана прибавила:
— Усмири свою ненависть, Гаянэ: это всего лишь дети! Они не могут представлять угрозы ни для тебя, ни для твоих детей!
Молодая женщина опять ничего не ответила, однако после обеда согрела воду, позвала Сусанну, искупала девочку и дала ей чистую рубашку.
Гаянэ было странно и горько сознавать, что маленькая Сусанна — единокровная сестра ее собственных детей. Молодой женщине казалось, что она никогда не сможет полюбить этого ребенка, не говоря о мальчике. Гаянэ понимала, что дети нуждаются в утешении и ласке, но ничего не могла с собой поделать, ибо ненавидела даже тень соперницы.