Украденные ночи (Полночный вальс)
Шрифт:
— Конечно-конечно, — согласился Роберт. — Но вы так быстро и легко вошли в жизнь плантации, стали частью ее… Порой я забываю, что вы здесь недавно и, вероятно, не во всем успели разобраться.
— В этом вы абсолютно правы, — кивнула Амалия. Ее голос оставался спокойным, а улыбка неизменной. Казалось, Роберта это устраивало. И все же спустя какое-то время Амалия пожалела, что сама прекратила их разговор.
Случилось это во время перерыва в танцах. Гости решили подышать свежим воздухом, а заодно дать оркестру во главе с сэром Бентом, первой скрипкой, передохнуть
Те, кто постарше, отправились в столовую отведать десерта, а молодежь с бокалами пунша прогуливалась по длинной верхней галерее, окутанной вечерней прохладой.
Амалия на какое-то время осталась одна. Чтобы освежиться, она вышла на лоджию и, расправив юбки, устроилась на сундуке с разным старьем. В какой-то момент Ама-лии стало неловко, что она оставила гостей без внимания, особенно тех, которые направились в столовую, но, вспомнив, что Мами внизу, а Жюльен в холле, она успокоилась: «Наверняка этого достаточно».
Однако, услышав голос мужа, что-то громко объяснявшего, она встала и подошла к двери холла. Начиналась забава, придуманная Жюльеном, — что-то вроде игры в жмурки. Правила были просты: один водит, в данном случае им решил стать Жюльен. Ему завязали глаза и предложили ловить остальных, которые, разбредясь по углам, изредка подавали голоса. Придуманное Жюльеном новшество заключалось в том, что в комнате погасили все свечи и, таким образом, положение всех играющих как бы уравнивалось. Итог обычный: пойманный платил фант и становился ловцом.
Мужчины веселыми криками одобрили новые правила, дамы повозмущались для приличия, но быстро согласились. Несколько пожилых матрон, оставленных наблюдать за молодежью, недоуменно переглянулись, но возражать не стали. Через минуту все было готово, и игра началась.
Не стоило большого труда преследовать Луизу, смех и хихиканье которой заглушали вскрики удивления, приглушенные проклятия, когда мужчины сталкивались в темноте или кто-нибудь натыкался на мебель. Некоторые предпочли забиться подальше в уголок и затаив дыхание переждать приближение Жюльена, который с вытянутыми вперед руками бродил по комнате. Но, как бы ни прятались игроки, как ни замирали, шарканье сапог и туфелек, шелест юбок и шуршание брюк выдавали их.
Амалия отвернулась, направляясь к боковой стене лоджии. Ей не хотелось участвовать в столь бессмысленной забаве, хотя вреда особого она в этой игре не видела. «Вряд ли мамашам понравятся эти жмурки, когда они обнаружат, что свет погашен. — Амалия почувствовала вдруг жуткую усталость. — Скорее бы заканчивался вечер, чтобы можно было юркнуть в постель и расслабиться».
Ее внимание привлек шорох. В слабом свете, проникавшем из столовой, Амалия увидела фигуру широкоплечего мужчины, который медленно приближался. «Значит, Жю-льен заметил мое отсутствие, — улыбнулась она радостно. — Он ищет меня». Подобрав юбки, Амалия попятилась в угол. Он наступал на нее, медленно оттесняя туда, где было особенно темно. Наконец его руки, нежные и знакомые, обхватили ее, вызывая ответный трепет, прошлись по талии, спине, задержались на вздымавшихся полушариях
— Амалия, cherie, я требуют этот фант, — прошептал он над ухом, и его губы прильнули к ее рту, обволакивая его медовой сладостью, вызывая ответное желание. Руки сжимали ее все сильнее, а жгучий поцелуй проникал в самую глубь рта, наслаждаясь ответной реакцией трепетного восторга и неукротимого желания отдаться ему тотчас и прямо здесь. Она вытянулась, прижимаясь к нему и ощущая, как пуговицы его жилетки впиваются в ее тело. От избытка чувств закружилась голова: не удержи он ее в своих объятиях, Амалия могла бы упасть.
Потом послышалось чирканье спички о коробок, и маленькое желтое пламя высветило их лица. Амалия стояла, за-жмурясь от яркого света, ощущая рядом неподвижную фигуру мужчины, который одной рукой прижимал ее к себе, а другой держал затухающую спичку.
— Жюльен?!
Это был Роберт. В руке он держал повязку ловца.
8.
Амалия лежала в постели, упершись неподвижным взглядом широко раскрытых глаз в противомоскитную сетку над кроватью. Ее шелковистые волосы шоколадной пеной вздымались над подушкой.
На этот раз не было ни ошибки, ни сомнений: ее первым мужчиной был Роберт; человеком, с которым она предавалась любви в садовой беседке, был Роберт; мужчиной, который знал каждый дюйм ее тела, который пробудил в ней женщину, подарив восхитительную тайну райского блаженства, был Роберт. Амалия чувствовала себя униженной и обесчещенной. «По какому праву он обманывал меня? Как это было организовано? С какой целью? Как я дошла до того, что позволила ему пробраться ко мне в постель?» — спрашивала она себя и не находила ответа.
Слов нет, Роберт и Жюльен были внешне очень похожи. Амалия вспомнила, что еще тогда, в самую первую ночь, муж показался ей слишком решительным и даже как бы изменившимся. Но разве ей могло прийти в голову такое? И как Роберт дерзнул овладеть ею, рискуя быть узнанным и преданным всеобщему осуждению, как того требовали строгие законы морали? Нет! Все это плод ее воспаленного воображения. Хотя ситуация была столь странной, что всякое могло случиться.
Он сказал тогда, что любит ее, и в этом заключался самый большой обман. Зачем надо было заходить так далеко?
Амалия ощущала себя блудницей, без вины виноватой грешницей и в то же время не верила в случившееся: Не хотела верить. Нормальные люди так не поступают и в подобные ситуации не попадают. Вероятно, страсть так захватила ее, что она не замечала ничего и никого вокруг. Сказалось и отсутствие опыта.
То, что Роберта тянуло к ней, как, впрочем, и ее к нему — это бесспорный факт. Скорее всего он хотел только поцеловать ее и ничего больше. Или же это была игра — одно из иезуитских изобретений Жюльена, — подтолкнувшая Роберта к тому, чтобы преследовать ее на вечеринке. Скорее всего так и было. Что он сказал тогда, увидев ужас на ее мертвенно-бледном лице? Да, кажется, так: «Это была глупая выходка и жестокая к тому же. Прошу простить меня».