Украденные ночи (Полночный вальс)
Шрифт:
— Я нахожу ваши неуместные намеки дерзкими, месье Дай. — Она отодвинула от себя тарелку, промокнув губы салфеткой, которую бросила подле тарелки. — Надеюсь, вы не удивитесь, если я тоже покину вас?
— Мамзель, разыгрывайте эту сцену с кем угодно, только не со мной, — сказал Патрик Дай. — Я один из немногих, кто знает истинное лицо Жюльена Деклуе.
Что-то в его тоне, какая-то его внутренняя уверенность и даже превосходство остановили ее, не дали уйти.
— Итак, вы можете выражаться яснее, месье Дай?
— Не надо играть со мной в прятки, солнышко.
— По-моему, однажды я вам уже дала понять…
— Зачем притворяться, что у него с вами что-то получилось? — перебил ее надсмотрщик довольно бесцеремонно. — Я в это не верю… больше не верю, после того, как бывал вместе с ним и днем, и ночью, и утром, и вечером. Все у вас было бы по-другому, душенька, если бы вы фигурой больше походили на юношу.
— Что такое? — Кровь отхлынула от лица Амалии.
— Да перестаньте вы изображать передо мной, будто не знаете, что Жюльен предпочитал мальчиков. — В глазах Патрика появилась жестокость, которая словно бы отрицала сказанное им только что. — Я не верю, что вы ничего не знаете после всех разговоров об этом. Но коль уж я сказал «а», то не стоит останавливаться, не так ли?
Патрик весьма образно, хотя и без грубых слов поведал ей об увлечениях Жюльена. Амалия едва ли слышала раньше о чем-либо подобном. Ее охватило странное чувство любопытства и жалости, но их тотчас заглушил гнев.
— Вы лжете! — вскричала она, вскакивая на ноги. — Жюльен таким не был!
— Не был?! Ха-ха! Возможно, вы станете утверждать, что он был любящим супругом?
— Вас это не касается!
— Ах, не касается?! — передразнил он Амалию. — Я живу здесь дольше вашего и не раз бывал с Жюльеном, когда он пил, нес всякую чушь и искал парнишек, которые хотели бы подзаработать немного монет. Однажды, когда он подцепил сразу двоих, я даже присоединился к нему, хотя, если честно, я бы предпочел, чтобы подо мной была нежная женщина, а не трепетный юноша.
С отвращением взглянув на Патрика, Амалия оттолкнула свое кресло и устремилась к двери.
— Вы знаете, почему он женился на вас? — услышала она вопрос, брошенный ей вслед. — Неужели такие красавцы, как он, да еще с такими деньжищами, позволяют матерям устраивать их браки? Конечно, нет. Вас выбрали потому, что вы жили далеко отсюда и не могли слышать разного рода сплетни о Жюльене; потому что у вас не было ни отца, ни брата, которые могли бы о таких вещах узнать. Мадам занялась судьбой сына, ибо у него самого не хватало духу на это.
Рассказ надсмотрщика многое объяснил. Амалия резко повернулась, так, что юбки взлетели колоколом, и бросила Патрику Даю прямо в лицо:
— Ему вообще не стоило жениться?
— Черта с два! Старой леди нужен был наследник. Она вечно пилила сына, чтобы он подарил ей внуков, которые смогут унаследовать и «Дивную рощу», и все, что они с покойным мужем успели накопить. Жюльен был способен сделать необходимое, даже не испытывая любви к женщинам: такое среди людей его круга бывает, и довольно часто.
— А что же вы не рассказываете о его любовнице-квартеронке? О ней в вашей отвратительной истории — ни слова, — попыталась уличить его во лжи Амалия.
— Почему ни слова? Сейчас расскажу, — пообещал Патрик Дай. — Ее взяли в дом, чтобы замять слухи, — начал надсмотрщик. — Живая игрушка для великовозрастного креола-бычка с подмоченной репутацией. На самом деле Жюльена интересовал ее пятнадцатилетний брат. И чтобы замять уже эту историю, вас и нашли за тридевять земель и определили в невесты к Жюльену.
— Я не…
— Нет-нет, вы тут ни при чем. После нескольких лет странной любви юноша наложил на себя руки. Понимаете? Бедный мальчик не смог смириться с тем, в кого его превратили ради прихоти богатого плантатора месье Жюльена. Над мадам Деклуе нависла угроза очередного скандала из-за шалостей ее милого сыночка, и она решила его женить — женить как можно быстрее. Старая леди возлагала на этот брак как минимум две надежды: сплетники заткнутся, и Жюльен сможет остепениться. Ей казалось, что его странное увлечение мальчиками — болезнь роста, что-то вроде кори: переболел раз — и больше не вспоминаешь. Возможно, и сам он думал так же. Но не получилось, не так ли?
«Нет, не получилось», — подумала Амалия, но вслух ничего не сказала. Она вспомнила о ночах, когда Жюльен приходил к ней, припоминала его нежность и то, как он рыдал однажды от своего бессилия. Если бы она знала правду, она постаралась бы помочь ему. Она видела только часть его страданий, а что он испытывал на самом деле, знал только он один. «Каково ему было сознавать, что он не такой, как все мужчины, — подумала Амалия с горечью. — Жюльен хотел выглядеть сильным, мужественным, умеющим обращаться с оружием, ухаживать за дамами — таким, каким желало видеть его безжалостное общество. Он жил в постоянном страхе разоблачения, поэтому на людях старался казаться властным и ревнивым мужем. Чего же это ему стоило? — мысленно ужаснулась Амалия. — И где он сейчас? Возможно, Жюльен решил, что игра не стоит свеч и поэтому лучше закончить ее? Или он уехал, чтобы не заставлять своего кузена сражаться из-за женщины и положения, которые в любом случае значили для него не так уж много? А может, он прибегнул к более действенному средству распутать этот узел?»
Послышался скрип стула — это Патрик поднялся. Он обогнул стол и приблизился к ней.
— Не принимайте все это близко к сердцу, моя дорогая, — сказал надсмотрщик вкрадчиво. — На плантации поговаривают, что вы нашли себе утешителя. Я столько ночей не спал, обдумывая ваши слова о том, что с девственностью покончено. Я был уверен, что Жюльену кто-то помог. Но кто? Поразнюхав тут и там, я догадался обо всем. Свято место не бывает пусто, но мне до этого дела нет.
— Очень любезно с вашей стороны, — бросила Амалия через плечо, направляясь к двери, где ждал ее Айза с расширенными от ужаса глазами.