Украденный Христос

В 1998 году группа ученых впервые взяла образцы знаменитой Туринской плащаницы – древнего полотна 4 м37 см длиной и 1 м 11 см шириной, в которое, предположительно, было завернуто тело Христа после распятия. Пробы ткани передали для проведения радиоуглеродного анализа трем независимым лабораториям: в Оксфорде, Цюрихе и Аризоне. В результате исследований возраст плащаницы был датирован 1260-1390 годами нашей эры.

Казалось бы, после этого можно с уверенностью утверждать, что знаменитейший саван в истории явился очередной подделкой, которыми изобиловала средневековая

Однако позже двое ученых заявили, что присланные образцы волокон брались с краев плащаницы, починенных в шестнадцатом веке монахинями.

Исторические свидетельства подтверждают, что на обгоревшие при пожаре 1534 года края материи действительно была наложена штопка и заплаты. Дополнительный осмотр, проведенный швейцарской исследовательницей текстиля, показал, что 60% волокон в образцах, предоставленных в 1988 году, были вплетены монахинями в XVI веке в ткань I века. Именно поэтому наличие лишь 40 процентов волокон I века сместило датировку в сторону XII-XIV веков, решили ученые.

Химический анализ 2002 года подтвердил эту гипотезу.

Последовали новые заявления о подлинности плащаницы. Ватиканские хранители, однако, не торопились ликовать и лишь недавно удалили с ткани следы более поздней починки.

До тех пор пока церковь не позволит еще раз исследовать святыню, верующим придется полагаться на результаты предыдущих экспертиз. В последнем отчете 1978 года участники проекта по изучению плащаницы заключили следующее: «Судя по полученным данным, на плащанице отображено тело человека, подвергшегося бичеванию и распятию. Это не картина – никаких красящих веществ на ней не обнаружено. Пятна, трактуемые как следы крови, действительно содержат гемоглобин и дают положительную реакцию в пробе на сывороточный альбумин. Природа самого изображения все еще остается загадкой ».

Впрочем, вскоре выяснилось еще кое-что, приближающее нас к решению этой головоломки. Двое маститых ботаников в сотрудничестве с университетами Иерусалима и Северной Каролины изучили споропыльцевые образцы, взятые с плащаницы, и пришли к выводу, что некоторые виды растений, которым принадлежала пыльца, произрастают только в районе Мертвого моря (в Израиле, в Иордании, на горе Синай) и больше нигде в мире.

Почти всю свою жизнь – а ему уже стукнуло сорок два – доктор Феликс Росси мечтал оказаться именно здесь, в капелле Святой Плащаницы на вершине ступенчатого постамента в Туринском кафедральном соборе Иоанна Крестителя, в тот знаменательный миг, когда священники приходят открыть алтарную нишу. За всю историю вплоть до конца двадцатого века это действо происходило всего шесть раз, большей частью в присутствии одного духовенства. Доктору грезилось, как он будет стоять там, под витражным куполом, творением Гварини, глядя на кованые врата ниши в разноцветных солнечных брызгах. И вот этот день настал.

Они с отцом Бартоло благоговейно ждали. Взгляд Феликса рассеянно скользил по черному мрамору под ногами и белому – на балюстраде оградки с четырьмя ангелами по углам. Их фигуры архитектор Гварини выбрал ключевым элементом декора – небесные посланцы встречались здесь повсюду. Не одну сотню лет крылатые трубачи и арфисты нависали, точно застывшая стража, над алтарем со знаменитейшей христианской святыней. Вот солнце высветило пару позолоченных херувимов над вратами и двух архангелов, опершихся на посохи. Их лица, казалось, были обращены к одному доктору, и Феликс Росси, ослепленный сиянием, все же не мог отвести взгляд. Этот миг он будет помнить до конца своих дней.

В торжественной тишине священники взошли на алтарь, дабы открыть врата и достать серебряный ковчег. Его, как дар церкви, преподнесла в 1509 году Маргарита Австрийская с условием, что для нее будет совершена дневная месса. Ларец полутораметровой длины и тридцати сантиметров шириной, украшенный драгоценными камнями, перевивала алая лента с красной восковой печатью. Внутри покоилась Туринская плащаница.

Медленно, бережно священники спустили ее вниз, к Феликсу и отцу Бартоло, представлявшим науку и религию. Две, казалось бы, непримиримые стороны сегодня работали сообща. Феликс собрал команду экспертов для изучения плащаницы. После 1978 и 1988 годов их исследовательская сессия должна будет стать третьей, однако, в отличие от предыдущих, она проводилась негласно.

Феликса привлекли к работе вопреки возражениям епископа (тот считал, что его внешность отвлекает прихожанок от молитвы). Папская комиссия, узнав о двух его гарвардских диссертациях в области медицины и микробиологии, оригинальном и сугубо научном подходе, приверженности к католической вере, защите интересов церкви, приняла решение в его пользу. Доктор же, хотя это и может показаться странным, пожелал, чтобы исследования, которые он считал смыслом всей своей жизни, держались в тайне.

И вот, когда его мечта вот-вот должна была осуществиться, он вдруг отвел глаза от серебряного ковчега и почувствовал холод мраморного зала, вдохнул воздух, тяжелый от векового курения свечей, чей дым поднимался к куполу собора, вознося молитвы к ушам Всевышнего.

Кардинал, по случаю церемонии облачившийся в алую мантию и белый стихарь, водрузил на голову алую биретту. Подняв серебряный крест, он произнес: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь» и перекрестился. Остальные последовали его примеру. Феликс замешкался и повторил движение машинально, надеясь, что никто не заметил его рассеянности. Восемь священников в черных сутанах выстроились в два ряда у кардинала за спиной.

Кивнув старому Бартоло, Феликс перехватил свой край ковчега пониже, принимая большую часть его веса на себя. Затем они спустились с балюстрады и обошли алтарь кругом вслед за священниками. До 1865 года на этом месте располагалась капелла герцогов Савойских, будущей итальянской королевской династии. Сохранился даже проход, соединяющий ризницу с западным крылом дворца. Там-то и предполагалось вести изучение плащаницы.

Едва процессия ступила в длинный вызолоченный коридор, как засверкали вспышки фотокамер. Впрочем, снимкам было не суждено появиться в прессе – фотографы представляли церковь и фиксировали событие для ученых и духовенства. Среди них оказалась и женщина – стоило Феликсу взглянуть на нее, как та сразу зарделась. Он склонил голову набок, чтобы челка упала на глаза и скрыла его лицо, словно хранил целибат вместе со святыми отцами. Ему не хотелось нарушать чинной строгости шествия, хотя на душе у него было уже неспокойно.