Украденный Христос
Шрифт:
Феликс был спокоен и собран.
– Мэгги, ты точно этого хочешь? Если нет, возьмем зеркало для девственниц…
– Точно. Долой ее, и весь сказ.
– Франческа, постоишь рядом?
Мэгги рассмеялась.
– Спасибо, Феликс, но, по-моему, довольно странно держаться в такую минуту за женщину. Без обид, хорошо?
Феликс был бы рад посмеяться, если бы не знал, что она почувствует боль и, скорее всего, не мгновенную. Он убрал инструмент на поднос.
– Позволь хотя бы сделать укол. Будет легче, поверь!
– Говорю
Когда она схватилась за поручни, Феликс медленно выдохнул и ввел зеркало так глубоко, насколько было возможно. Как он и ожидал, Мэгги поморщилась.
– Теперь дыши интенсивнее. Сейчас я разведу лопасти расширителя. Сначала будет резкая боль и чувство, будто тебя распирает. Постарайся расслабиться. Если тебе это удастся, будет куда легче переносить…
– Да-да, к делу! – раздраженно подстегнула она, превозмогая страх.
Мэгги и не думала расслабляться, но времени больше не оставалось. Феликс проверил положение зеркала и надавил.
Ее стон был так жалобен, что доктор замер. Окажись Сэм поблизости – точно вломился бы и кого-нибудь пристрелил. Однако останавливаться было нельзя, чтобы не сделать еще хуже. Поэтому Феликс продвинул расширитель до предела и отпустил пружину, разводившую его лопасти.
Мэгги вскрикнула. Одно дело сделали.
– Благослови тебя Господи, – повторял Феликс шепотом, омывая ее изнутри, пока последние следы крови не смыло в поддон. Руки Мэгги на поручнях дрожали.
– Феликс, дай же ей что-нибудь! – не выдержала Франческа.
– Держись, Мэгги, держись! – сказал он.– Осталось немного.
Он набрал шприц и сделал ей укол анестетика. Потом взял вагинальный датчик с иглой в боковом желобе и ввел его. Отслеживая по монитору движение иглы, Феликс пронзил ею свод влагалища. Здесь ему снова пришлось стиснуть зубы – Мэгги опять простонала от боли. Конечно, она была права: с этим расширителем работалось куда легче. Вскоре два шприца, полных яйцеклетками, были бережно выложены на поднос.
– Готова, Мэгги? Вытаскиваю…– Феликс видел, как она крепче схватилась за поручни, и кивнул. Одним аккуратным движением он свел лопасти зеркала вместе и извлек его. В этот раз Мэгги только вздрогнула.
– Сейчас я дам тебе антибиотик,– пояснил доктор, набирая новый шприц. – Простая предосторожность на случай инфекции.
Мэгги прокашлялась.
– После такого любой укол нипочем.
Когда и с этим было покончено, Феликс взял ее руку и растроганно поцеловал. По щекам Мэгги струились слезы.
– Знаешь, ты удивительно стойкая.
– Неси шприцы в лабораторию, не теряй времени даром,– отозвалась она.
Все трое нервно рассмеялись.
– Франческа, придвинь ее ближе. Тогда вы сможете следить за мной по монитору.
Он вышел в лабораторию и за считанные – так им показалось – секунды отделил яйцеклетки от окружающей жидкости. Их было даже не пять и не десять, а почти две дюжины, что
Все вышло так, как и было задумано.
Феликс помахал сквозь стекло лаборатории, словно приглашая девушек к монитору. Не отрываясь от микроскопа с тончайшими манипуляторами, он удалил ядра десяти яйцеклеток. Остальные доктор приберег про запас, чтобы повторить опыт в случае неудачи.
Все было готово к трансплантации, включая особую питательную среду, имитирующую условия маточной полости.
Феликс извлек штамм клеток плащаницы из термостата и поместил одну из них рядом с яйцеклеткой Мэгги, после чего повторил то же для остальных девяти яйцеклеток. К каждой чашке Петри был подключен крошечный электрод – в его поле активизировались процессы клеточного слияния.
Осталось последнее. Переломный момент. Те несколько секунд, ради которых Мэгги терпела и мучилась. Если он проведет трансплантацию с той же результативностью, половина зигот переживет пятидневный минимум. Феликс гадал, что предпринять: если вживить все бластоцисты с прицелом на то, что большая часть погибнет, не пришлось бы потом разбираться с пятью близнецовыми клонами. Как лучше поступить: взять меньше клеток для имплантации или уничтожить лишние эмбрионы? Франческа каждый раз поднимала эту проблему, но ее брат продолжал держать Мэгги в неведении, чувствуя себя не вправе взваливать на девушку то моральное бремя, которое считал своим и только своим. Она никогда не узнает, как он поступил.
Феликс поднял глаза. Франческа в напряженном ожидании приникла к стеклу. Мэгги, насколько могла, вытянула шею и не отрывала взгляд от монитора, прижав ко рту молитвенно сложенные руки.
На мгновение Феликс снова увидел себя девятилетнего, лежащего пластом на больничной койке возле плачущей матери. Там, где посетил его добрейший из людей, сказав: «Не бойся, Феликс. Я верну тебя к жизни».
– Во имя Сына,– прошептал он и, задержав дыхание, подключил электрод.
Сперва гигантские клетки на мониторе микроскопа оставались недвижимы. Но вот они начали двигаться, сближаясь в непостижимом танце. Феликс с восторгом наблюдал, как две клетки прильнули друг к другу, как разошлись их мембраны и сомкнулись вокруг одной, с ядром лейкоцита из плащаницы.
На секунду потрясение лишило его дара речи. Позабыв о будущих преградах, Феликс поднял руки над головой и прошептал:
– Он воскрес!
Слезы хлынули у него из глаз, когда доктор Росси подбежал к стеклу и стал повторять, точно заведенный:
– Он воскрес! Воскрес!
В этот миг все услышали перезвон церковного колокола. Кел никогда еще не бил в него в полпервого, а сейчас тот просто не умолкал.
Глава 33
Воскресенье, середина дня. Квартира Сэма