Укради меня у судьбы
Шрифт:
У Жеки — женщина? Это новое. Нет, вряд ли он был монахом. Но женщин в свою берлогу он не водил. Встречался на стороне. Может, это его парикмахер сжалилась?
— Я тут вот чего звоню, Вань… Ты только сядь, ладно?
Я не села — рухнула. Тревожно забилось сердце. Пыталось прорваться наружу и выскочить зелёной лягушкой. Ква-ква — то ли оно оправдывается, то ли я эти звуки издаю.
— Тут это… Ираида наша, кошатница, плоха очень. В больнице. Тебя зовёт, говорит, надо очень. А я, прикинь, котов её драных кормлю. Во-о-от. Жизнь, ага. Ситуация.
Я почти не слушаю его. Сижу мешком. Подняться надо, а не могу. Пытаюсь успокоиться. Отрешиться. Вдох, выдох. Получается.
— Я приеду, — как может быть иначе? По-другому не получится. Ведь она так и не рассказала мне, утаила то, что знала. Но поеду я не поэтому.
— Да, было бы неплохо, — суетится Идол.
Я запоминаю адрес. Найду как-нибудь.
— Увидимся, — говорю Жеке и отключаюсь.
Андрея нет, он работает и уезжает по утрам. Такси ждать долго. Остаётся лишь один вариант. И я звоню Никите.
— Ива? — он будто меня ждёт, караулит. Сразу же отвечает. В голосе его сквозит тревога. Ещё бы.
— Мне нужна твоя помощь, — говорю просто. В этот момент я ему доверяю. Не боюсь. Почему-то уверена, что он не откажет и не обидит.
— Да, конечно, — соглашается он сразу, как только я объясняю суть моей просьбы. — Я отвезу тебя, куда захочешь. И помогу, если понадобится.
Я не звоню Андрею. Пусть не тревожится, работает спокойно. Я успею туда и обратно, пока он вернётся домой. Но на всякий случай делаю ещё один звонок.
— Герман Иосифович? — старик радуется, когда я ему звоню. В последнее время у него со здоровьем не очень, поэтому чаще в гости к нему хожу я, чем он ко мне. — Я уеду ненадолго. Поэтому не приду сегодня. В город еду с Никитой Репиным — попросила. Там у меня старая знакомая в больницу попала.
Он слушает внимательно, сокрушается и поддакивает, выспрашивает подробности. Любопытный, как ребёнок. Не отказываю ему в малости: рассказываю подробно. Я всё равно готова и жду только Никиту.
Это перестраховка. На всякий случай. И мне немножко не по себе, что я так думаю, но лучше оставить информацию, чем исчезнуть бесследно.
— Ива, — звонит мне Никита.
— Я иду. Я готова, — отзываюсь и выхожу из дома.
Как же сегодня солнечно и тепло. И дышится, как всегда, легко. В этом месте самый лучший, самый вкусный воздух. Нигде больше такого нет.
43. Андрей Любимов
Я сжимал пакет так сильно, что мог бы запросто его порвать. Он мог лопнуть под моими пальцами, что уже давно нащупали твёрдый предмет на дне. Флешка. Самохин не захотел говорить, но передал что-то важное.
Что там? Документы? Личное признание? Это я собирался узнать, добравшись в офис. В машине я даже не решился ковыряться в пакете. Ещё сложнее оказалось выпустить его из рук. Я не мог бросить его рядом с собой на сиденье, спрятать в бардачок или ещё куда-то. Я скрутил его потуже и засунул во внутренний карман пиджака.
Выглядело это не очень — пиджак оттопыривался, но так мне было спокойнее. Я хотел лишь одного: добраться до офиса и распотрошить «волшебный чай».
Дурацкие мысли лезли в голову. Что со мной обязательно что-то случится. В аварию попаду. На выходе из машины в меня будут стрелять, и только флешка убережёт от беды — примет на себя пулю, но раз и навсегда похоронит в себе информацию, которую я жаждал увидеть. Или я поскользнусь, упаду и потеряю память. Что только ни придумает воображение за несколько томительных и очень острых минут…
Ничего этого не случилось. Я благополучно доехал, и машина не взорвалась, и никто меня даже не толкнул на улице. Никто не следил, не смотрел на меня с подозрением. Паранойя — заразная штука, Будь неладен Самохин, что сумел поколебать моё внутреннее спокойствие своими полубезумными речами.
Уже в кабинете зазвонил телефон. Тот самый звонок с хриплым дыханием в динамик. Я понял это на первой секунде, как только ответил. Не стал ни ждать, ни допытываться, кто это и зачем. Просто отключился и сел в кресло. Дал себе минуту прийти в себя.
Совпадение? Или навязчивые звонки и дыхание связаны с историей Ивы? Я не знал, что думать, и решил вернуться к этому позже. Потом, не сейчас, когда, возможно, я в шаге от развязки.
Флешка выглядела обыкновенно. Синий корпус, крышечка. Любовно уложена в пакетик с зажимом. Видимо, чтобы не испортить вкус чая — очень неплохого на вид.
На флешке — один файл. И я не смог его открыть. От разочарования чуть зубами не заскрипел. Что за невезение такое? Или это продуманный шаг, чтобы заморочить мне голову?
Я уже ничего не понимал.
— Алабай? — делаю звонок почти сразу. — Мне нужна твоя помощь.
— Еду, жди, — он, как всегда, краток и по делу. Ему достаточно нескольких моих слов, чтобы уловить суть. Догадок он не строит: ему нужно видеть, с чем придётся работать.
А я до его приезда выпадаю из жизни. Не могу ни работать, ни сосредоточиться на делах. Мысли крутятся вокруг да около. Как же всё сложно. Я делаю ещё два звонка. Один — няне, второй — Иве.
Няня бодро заверила меня, что дома всё в порядке, дети под контролем. Хоть тут не нужно беспокоиться.
Ива ответила не сразу.
— Я сейчас в городе, — прикладывает она острым камнем в висок. — В больнице.
На короткие мгновения становится страшно. Это я виноват? С ней что-то случилось?
— У меня всё хорошо, — спешит она меня успокоить. — Соседка моя там. Старенькая. Просила приехать.
Железная рука медленно отпускает сердце. Но легче не становится — я уже ранен и полон подозрений. Мозг яростно вырисовывает кардиограмму моих слов, что я бросаю ей отрывисто:
— Почему не сказала? Где ты сейчас? Я бы мог тебя отвезти.