Чтение онлайн

на главную

Жанры

UKRAINA: От мифа к катастрофе
Шрифт:

Заметьте, как раз в 30-х годах складывается идеология польского украинофильства, яркими представителями которого были – М.Чайковский, И.Терлецкий, Я.Яворский, Ф.Духинский. Польская пропаганда украинофильства неплохо прижилась в духовной и интеллектуальной среде, подготовленной польской системой образования Правобережья и даже смогла проникнуть на левый берег, обосновавшись в Харьковском университете.

Д.Р.: Н-да… Не все, что кажется очевидным, соответствует реальному положению вещей.

А.В.: Конечно. Чтобы найти крупицы истины, приходится перелопачивать тонны прокисшей украинской пропаганды. При этом иногда складывается впечатление, что эти дурно пахнущие идеологические отложения исторгли из себя люди, явно тронувшиеся

умом на почве сверхценных параноидальных идей украинства.

Вообще, феномен «свидомого украйинця» крайне интересен с точки зрения психологии. Когда попадаешь в их среду, возникает ощущение кунсткамеры. Одно сплошное духовное и интеллектуальное уродство (за очень редким исключением). С ними общаешься, а сам думаешь, что же это такое должно было с человеком случиться, чтобы его болезного так заклинило и покорежило на всей этой польско-немецкой бутафории? Ведь для них приступы свистяще-шипящей злобы ко всему русскому, которые они сами у себя вызывают, это что-то вроде стимуляции, приводящей к оргазмоподобным ощущениям. Причем эта сладострастная злоба направлена именно на русскость, а не только на такое ее проявление как российская государственность. Здесь ненависть ни столько к России, сколько к Руси, ко всему русскому, к Русскому Миру в целом. Странный психологический феномен, причины которого следовало бы четко понимать.

Д.Р.: И Вы их поняли?

А.В.: Думаю что да.

Если Вы помните, в философии Ницше есть такое ключевое психологическое понятие как «Ressentiment». Понятие не простое, но для понимания психологической сути «свидомых украйинцив» его необходимо разъяснить.

Во французском языке это слово, во-первых, обозначает постоянно повторяющееся, интенсивное эмоциональное переживание, уже не связанное с причиной его вызвавшей и вмонтированное в «Я» своего носителя. Причем постоянное возвращение к этой эмоции не является интеллектуальным воспоминанием о ней, и о тех процессах, «ответом» на которые она была. Это - переживание заново самой эмоции.

Во-вторых, «Ressentiment» означает, что данная эмоция носит негативный характер, т.е. содержит в себе некий посыл враждебности. Это затаенная и независимая от психологического состояния человека злоба, воспроизводящая сама себя в приступах ненависти или иных негативных эмоциях, но не стимулирующая к конкретным действиям, приносящим эмоциональную разрядку.

«Ressentiment» это – своеобразное психологическое самоотравление души, проявляющееся в злопамятстве, мстительности, ненависти, злобе, зависти, которые одновременно сочетаются с чувством собственного бессилия.

Вы знаете, когда я вновь освежил в памяти значение этого понятия, вся странная, болезненная специфика души «свидомойи интэлигэнцийи» мне стала совершенно понятной. Ведь «Ressentiment» это психологическая основа морали рабов. «Ressentiment» формирует чистую идею мести, он лучше всего «произрастает» там, где есть зависть и глухое недовольство своим положением.

Ницше говорил о «Ressentiment» как о психологической особенности, присущей низшим слоям общества, чья зависть и злоба порождают у хама мечты о низвержении всего высшего. Кем были носители украинства в XIX и XX веке? Да холопами! Хлопчиками из крестьянских семей, возомнившими себя, по праву образования, «элитою», «мозоком» некой «украинськойи нацийи». Их отношение ко всему русскому, это, по своей сути, не отношение к чему-то иностранному, как это пытаются сейчас подать, а отношение холопа к миру господ. Ведь для холопской интеллигенции общерусская культура, это культура созданная дворянством, культура всего не сельского, всего не крестьянского, а значит - не украинского, чужого. Отсюда это застревание на каких-то обидах, отсюда эти ничем немотивированные импульсы ненависти к русскости и олицетворяющей ее на данный момент России.

Поляки создали тонкий слой малорусской, сельской, холопской интеллигенции, способной поднимать голову из

навоза, а затем вбили в эту голову идею отдельной украинской нации, культуры, языка, и москалей-угнетателей. В итоге в Малороссии возникла целая популяция людей Ressentiment.

Вы думаете, почему украинский Ressentiment, то есть – украинство, так зациклен на русофобии? Да потому что для его деятелей русофобия стала наивысшим продуктом творческой деятельности. Здесь очень легко проследить, как Ressentiment развивается от конкретно-детерминированных форм переживаний (например, чьих-то личных обид, типа «а у меня дедушку репрессировали или раскулачили», компенсируемых воображаемой местью) к формам некой квазидуховности, вплоть до высших ее форм – «идеалов» и «ценностей», выступающих орудиями в борьбе против русской культуры, языка, идентичности, истории, самой России, их олицетворяющей. По этой же причине украинство не способно существовать вне рамок русофобии, вне хронической ненависти ко всему русскому, вне холопского бунта. Именно поэтому я и говорил, что проект «Ukraina» по своей сути является проектом «Антироссия».

Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, ни в одной стране мира нет такого, чтобы низшие социальные слои общества, получив азы образования, отвергли свою собственную культуру, созданную аристократическим классом, и противопоставили ей некий холопский, культурный суррогат! Только у нас холопы подняли бунт не только в социальной и политической сфере, но и в области культуры. Однако этот бунт изначально обречен на поражение, так как он способен лишь разрушать. Уничтожение русской культуры на земле Западной Руси, это уничтожение культуры как таковой, потому что создать ей альтернативу бунтующий хам в принципе не способен. Это наглядно доказали десятилетия существования секты украинствующих и шестнадцать лет существования их государства.

Таким образом, второй тип «свидомых» это – сельская малорусская/галицийская интеллигенция, пытающаяся с фанатичным упорством преодолеть собственное чувство неполноценности, второсортности, и утвердить себя в качестве чего-то элитного, аристократического через культивирование т.н. украинского национализма, предполагающего создание особого украинского этноса, языка, культуры, государства и т.п. И все это густо замешано на острой, хронической ненависти, жажде мести, нетерпеливом ожидании кровавого погрома всего того, что выше, благороднее, утонченнее, умнее, сильнее.

Вот что писал, о данной категории индивидов в 1949 году, в своей статье «Наша страна: о сепаратных виселицах», бежавший из советского концлагеря Иван Солоневич:

«Я стопроцентный белорус. Так сказать, «изменник родине» по самостийному определению. Наших собственных белорусских самостийников я знаю как облупленных. Вся эта самостийность не есть ни убеждение, ни любовь к родному краю – это есть несколько особый комплекс неполноценности: довольно большие вожделения и весьма малая потенция – на рубль амбиции и на грош амуниции. Какой-нибудь Янко Купала, так сказать, белорусский Пушкин, в масштабах большой культуры не был бы известен вовсе никому. Тарас Шевченко – калибром чуть-чуть побольше Янки Купалы, понимал, вероятно, и сам, что до Гоголя ему никак не дорасти. Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме. Или – третьим в деревне, чем десятым в Риме.

Первая решающая черта всякой самостийности есть ее вопиющая бездарность. Если бы Гоголь писал по-украински, он так и не поднялся бы выше уровня какого-нибудь Винниченки. Если бы Бернард Шоу писал на своем ирландском диалекте – его бы в мире никто не знал. Если бы Ллойд Джордж говорил только на своем кельтском наречии – он остался бы, вероятно, чем-то вроде волостного писаря. Большому кораблю нужно большое плавание, а для большого плавания нужен соответствующий простор. Всякий талант будет стремиться к простору, а не к тесноте. Всякая бездарность будет стремиться отгородить свою щель. И с ненавистью смотреть на всякий простор.

Поделиться:
Популярные книги

Александр Агренев. Трилогия

Кулаков Алексей Иванович
Александр Агренев
Фантастика:
альтернативная история
9.17
рейтинг книги
Александр Агренев. Трилогия

Пустоши

Сай Ярослав
1. Медорфенов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Пустоши

Барон нарушает правила

Ренгач Евгений
3. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон нарушает правила

Вперед в прошлое 3

Ратманов Денис
3. Вперёд в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 3

На границе империй. Том 9. Часть 2

INDIGO
15. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 2

Афганский рубеж

Дорин Михаил
1. Рубеж
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.50
рейтинг книги
Афганский рубеж

Совпадений нет

Безрукова Елена
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.50
рейтинг книги
Совпадений нет

Идеальный мир для Социопата 13

Сапфир Олег
13. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 13

Наследник в Зеркальной Маске

Тарс Элиан
8. Десять Принцев Российской Империи
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Наследник в Зеркальной Маске

Королевская Академия Магии. Неестественный Отбор

Самсонова Наталья
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.22
рейтинг книги
Королевская Академия Магии. Неестественный Отбор

Proxy bellum

Ланцов Михаил Алексеевич
5. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
4.25
рейтинг книги
Proxy bellum

Светлая ведьма для Темного ректора

Дари Адриана
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Светлая ведьма для Темного ректора

Матабар. II

Клеванский Кирилл Сергеевич
2. Матабар
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Матабар. II

Академия

Сай Ярослав
2. Медорфенов
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Академия