UKRAINA: От мифа к катастрофе
Шрифт:
А потом из разных щелей повыползали революционеры всяких мастей, от большевиков до «свидомых» и начали искушать и совращать крестьянство, пробуждать в нем низменное, превращать его в массу, толпу хамов, тупое стадо, без принципов, традиций, устоев, морали… Увы. Все имеет свою обратную сторону. Ладно. Это особая и отдельная тема для разговора…
Хочу опять обратиться Освальду Шпенглеру, который писал:
«Решающим и не оцененным по достоинству фактом является то, что все великие культуры были городскими. «Высокий» человек второго тысячелетия – это животное, строящее города. Это собственный критерий «мировой истории», в корне отличающийся от истории человечества вообще. Мировая история – это история городского человека. Народы, государства, политика и религия, все виды искусств, все науки основываются на одном древнейшем феномене человеческого существования – на городе». [138]
138
Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т. 2. – Мн.: ООО «Попурри», 1999. С.113.
«Свидоми» мечтают со своим проектом «Ukraina» ворваться в мировую историю. Но это бесплодные мечты. Это невозможно в силу объективных причин. Ведь они олицетворяют собой село, бунтующее село, которое напрочь отрицает город и его ценности, село пытающееся разрушить город (обозвав его чуждой себе «москальщиною») и заменить его собой. Но это абсурд. Даже если все «галициянты» галицийских сёл съедутся в Киев на жительство, от этого Киев, как город, как столица, не станет галицийским/украинским. Такая метаморфоза в принципе невозможна. Киев просто превратится в огромный населенный пункт, где обитает масса деклассированных галицийских селян. Таким стал Львов после изгнания из него поляков и евреев.
Ну не может село заменить собой город! Ну, невозможно это!
Пока село не вторглось в города, фигура селянина и тем более хуторянина выглядела на асфальтированных тротуарах нелепо, комично и инородно. В теперешние времена сельской «оккупации» городов, бывшие конюхи, комбайнеры, доярки и свиноводы, которых легко увидеть по своеобразному стилю одежды, манере поведения и языку, стали не просто привычным элементом городского пейзажа, а доминирующей силой городской жизни. Но это было бы еще полбеды, если бы энергичное и целеустремленное село нахраписто и самоуверенно не ворвалось в науку, искусство, литературу, журналистику, экономику, политику и т.п. В результате этого на всё «украйинськэ» легла печать «народного творчества» в виде «сельской самодеятельности». Но, необходимо всегда помнить о том, что все к чему прикасается рука сельского «мидаса», превращается в навоз. Уже сейчас можно лицезреть четкие контуры культурного упадка Украины.
В данном случае необходимо понять то, что чем дальше зайдет реализация проекта «Ukraina», чем шире и глубже гиперактивный сельский элемент, выступающий в качестве основного апологета и реализатора этого проекта, будет проникать в поры науки, образования, искусства, культуры, экономики, политики, государства и т.п., тем меньшими будут шансы у Западной Руси войти в мировую историю в качестве ее полноценного субъекта. Ведь все эти «вуйки» и «стецьки» здесь выступают как некий токсин, для государства, экономики культуры, науки и т.п., то есть всего того, что им, по сути, чуждо и непонятно.
Я не раз уже это говорил, и хочу повторить еще. Очень большой и непреодолимой проблемой украинства вообще и проекта «Ukraina» в частности является то, что они напрочь лишены подлинной элиты, всегда вырастающей из высших аристократических слоев общества. Ведь именно аристократия - это главный фактор возникновения государства и культуры. Аристократия это феномен монархических режимов, это тонкая социальная прослойка столетиями вызревавшая при королевских, царских или императорских дворах. Проходя долгий путь своего развития, она постепенно трансформировалась в научную, культурную, интеллектуальную, военную, политическую элиту. Малорусская аристократия взрастала при дворе русского императора (или польского короля). И элитой она становилась в рамках сословия русских (польских) дворян. Носители же украинства, были и остаются по своему происхождению, ментальности, культуре, уму – крестьянами, их «атаманы» – сельской интеллигенцией. У села не может быть аристократии, у села не может быть элиты. А вчерашние холопы не способны заменить собою аристократию! Есть даже такая малорусская поговорка: «Не дай, Боже, с хлопа пана»! В культурном плане они вынуждены быть подражателями, а их политическая активность способна вылиться лишь в бунт. Такова крестьянская психология. Поэтому и проект «Ukraina» это не более чем затянувшийся крестьянский бунт, бессмысленный и беспощадный, против всего того, что не способен воспринять простой, приземленный крестьянский ум «свидомых».
Д.Р.: Вы говорите о том, что крестьяне не способны создать культуру, но ведь в той же русской культуре было много представителей простых сословий. В том числе и крестьян.
А.В.: То, что в развитии русской культуры принимали участие крестьяне, не означает, что эту культуру создали крестьяне. Их наиболее талантливые представители принимали участие в ее развитии, но не более того. Сама же русская культура по своей сути дворянская. По-другому и быть не могло. Представители же низших сословий стали для нее «свежей кровью». Это естественно и закономерно для постепенно эмансипирующегося общества. Без этого развитие культуры было бы крайне затруднительным. Но, опять-таки, я хочу подчеркнуть, что, прежде чем внести свой вклад в русскую культуру, науку и прочее, эти крестьянские дети долгое время впитывали в себя ее наследие, то есть форматировали себя по ее лучшим, высшим образцам. Они не начинали ее создавать с нуля, как это пытаются делать «свидоми» свинопасы, преследуя при этом сугубо политические цели. Даже советская культура, была вынуждена опереться на старый фундамент общерусской, дворянской культуры. Если бы она этого не сделала, то со своими рабоче-крестьянскими творцами прозябала бы на том же уровне что и «украйинська».
Д.Р.: Вы можете на примере показать то, о чем говорите?
А.В.: Конечно. Это может показать всякий, кто хотя бы в общих чертах знаком с тем, что у нас называют «украинской культурой». Обратимся опять к литературе. Прошлый раз мы говорили о XIX веке, а сейчас давайте уделим внимание XX. Знаете, что, прежде всего, в этом вопросе заставляет обратить на себя внимание? То, что у украинской литературы XX века есть две главные особенности.
Во-первых, ее невозможно читать! ОНА НЕ ИНТЕРЕСНА, ни по форме, ни по содержанию. Мертвая литература, написанная на мертвом языке никому неизвестными поэтами и писателями. Я заставлял себя это читать, чтобы получить о ней представление. Вас сперва от такого чтива начинает тошнить, а потом мозг устает бороться, и вы медленно погружаетесь в сон. ЭТО НЕВОЗМОЖНО ЧИТАТЬ. Это можно читать только из патриотических соображений назло «клятым москалям»! Что, кстати, очень многие «свидоми» и делают. Они читают украинскую литературу не потому, что это интересно, а потому что она украинская. А потом тихо млеют от гордости, что и у них есть своя литература!
Причины всего этого были мне долгое время не понятны. Ну почему среди этих гор написанного, нет читабельных текстов? Почему все это такое нудное, тусклое, невыразительное, неоригинальное, примитивное, сливающееся в некий бессодержательный монолог на завалинке возле хаты? Почему я узнаю о гениальности тех или иных украинских авторов либо из учебников, либо от «свидомых» интеллигентов? Ведь талант Максимилиана Волошина, Умберто Эко, Венедикта Ерофеева, Анны Ахматовой, Джона Фаулза, Михаила Булгакова, Артуро Перес-Реверте, Чака Паланика, Бориса Пастернака и многих других, мне не надо объяснять! Я ведь его, как и миллионы других, ощущаю сам!
А потом я понял. И это можно назвать второй особенностью украинской литературы. Она продукт вдохновения низших социальных слоев общества, ее «ваяли» дети крестьян, сельских священников, лесорубов, ремесленников и пролетариев, с единичными вкраплениями в эту социальную монолитность представителей интеллигенции (как правило, польского происхождения). То есть, все эти никому неинтересные и никому неизвестные лепкие, яцкивы, чупрынкии, елан-блакитные, слисаренки, чумаки, терещенки, полищуки, гренджа-донские, пидмогильные, загулы и т.п., а так же немного известные по школьной программе винниченки, хвылёвые-фитилёвы, тычины, сосюры, кулиши, вишни-губенки, тютюнныки, стусы, драчи, творившие «украинскую литературу» XX века, поголовно происходят из самых некультурных социальных слоев общества. ПО СУТИ, УКРАИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (КАК И «КУЛЬТУРА» В ЦЕЛОМ) ЭТО ЛИТЕРАТУРА СЕЛА, СО ВСЕЙ ЕЕ ДУХОВНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ И МИРРОВОЗРЕНЧЕСКОЙ СПЕЦИФИКОЙ. Вот почему городскому жителю она не интересна, а с мировой литературой несовместима, как могут быть несовместимы село и «мировой город». Поэтому-то данная литература не востребована читателем. Она существует лишь для государственной Шевченковской премии, присуждаемой неизвестно кому, неведомо кем по непонятным критериям; для учебников по украинской литературе, открываемых во время сдачи зачета или экзамена; и для политических фанатиков из когорты «свидомых», дабы они могли доказывать себе и всему миру свою «национальну» полноценность. Но всем остальным, которые не попали в секту «свидомых», литература написанная «хлопчыкамы з сил» не интересна! И не может быть интересна, как не могут быть интересны сами эти «сильськи хлопци».
Д.Р.: Вас обвинят в украинофобии.
А.В.: Да ради бога. К тому же какая у меня может быть «фобия» по отношению к этим смешным персонажам, которых я лицезрю с детства? Это «свидоми» трактуют то, что я говорю, как нелюбовь к стране и народу, а у меня неприязнь лишь к нашим фанатикам-сектантам из числа сознательных древних «укров». Не надо отождествлять нашу страну и народ со «свидомым» украинством. Оно, это украинство, лишь ее часть, представляющая собой тонкий социальный слой весьма ограниченных как интеллектуально, так и духовно, политических фанатиков. Все остальное это – РУСЬ!