Украинские сказки и легенды
Шрифт:
Приехал пан, сразу пошел в горницу к пани, рассказывает ей, где бывал, почему задержался, а та все стонет:
— Я, — говорит, — больная.
А ребенок на другой день все плачет и плачет без матери.
— Чего он плачет? — спрашивает пан.
А один слуга видел все, что тут делалось, взял ребенка на руки и говорит пану:
— Понесу я его прогуляться.
Вот принес он его к берегу и кличет:
— Сестрица моя, Оленица! Выплынь, выплынь к берегу, дитё твое умирает.
Выплыла она на берег, взяла ребеночка, накормила, поглядела и назад слуге
— Куда это ты все носишь ребенка?
— Да куда ж, пан, носить, как не в сад или на речку, чтоб не плакало.
— Ой, нет, врешь! Признавайся, а не то плохо тебе будет.
А слуга так-таки и не признался. Вот вынес он раз ребенка к речке, а пан проследил за ним издали и спрятался за лозами. Стал слуга кликать пани, она и выплыла. Только она взяла ребенка, а пан из-за куста. А она — бух в воду!..
Велел пан принести тогда сеть. Закинули сеть, поймали ее. Принесли домой, внесли в горницу. Велел пан нарезать розог, и давай ее сечь. Уж она, бедняжка, и в лягушку, и в гадюку, и в кукушку обращалась, а он все ее сечет, а потом взяла и обернулась под конец женой. Начала тут плакать и рассказывать:
— Как тебе, — говорит, — не совестно так надо мной издеваться! Да разве ж это я по своей воле — это мачеха так со мной сделала.
Велел тогда дан вывести из конюшни самых быстрых, необъезженных жеребцов и привязать бабу вместе с дочкой к конским хвостам. Привязали их и пустили в чистое поле.
А пан с пани стали жить-поживать ладно и весело.
ДЕД И РАК
Были себе дед да баба, и жили они у моря, а детей у них не было. Наловит, бывало, дед рыбы, баба сжарит, поедят, да еще и останется. Вот они и жалуются.
— Вот, — говорят, — если бы были у нас детки, что осталось, то они и поели бы.
И пошли они к какой-то бабке, и сделала она им так, что нашлось у них двое деток. А как детки нашлись, перестала рыба хорошо ловиться; что дед ни поймает, баба нажарит, детей накормит, сами поедят, что останется, да и сидят голодные. Давай они опять жаловаться.
— То, — говорят, — как не было детей, было что и поесть, а теперь сидим голодные.
Бог и забрал детей. А как забрал, то и вовсе перестала рыба ловиться.
— Вот, господи, — жалуются, — как были дети, то хоть возле них мы кормились, а как не стало детей, и рыбы не стало.
Вышел дед раз к морю, начал рыбачить, да и поймал рака. Принес домой.
— Разведи, — говорит, — огонь, хоть рака зажарим.
А рак и говорит:
— Эй, дед, не жарь меня, а ступай ты к морю да окуни по локоть руки на том месте, где ты меня поймал.
Пошел дед и вытащил целый мешок денег. Накупил сразу, что ему было надобно, и как начал жить, то скоро деньги и прожил. Вот как прожился, опять за рака.
— Разведи, баба, огонь, будем рака жарить.
А тот рак у него все время был где-то в чулане запрятан. Рак и просится:
— Не жарь меня, дед, а ступай на то место, где меня поймал, да стань по колени в воду.
Пошел дед, сунул ноги в воду и вытащил большой мешок, денег. И как начал дед на те деньги богатеть, как начал, вот уж и лавками на торгу обзавелся. Вот однажды рак ему и говорит:
— Ступай, дед, сватай за меня царевну.
— Как же я буду за тебя сватать, ежели ты рак?
— Да ступай, — говорит, — сватай!
И пошел дед к царю.
— Выдавайте, — говорит, — вашу царевну за моего рака замуж!
— За какого такого рака?
— Да так-таки за простого рака.
— Как же за него, — говорят, — отдавать, если он рак? Ну, ладно, скажи своему раку, что как будут у него такие слуги, как у меня, и такой дворец, как у меня, да еще от его дворца к моему будет мост — одна доска серебряная, а другая золотая, один столб золотой, другой серебряный, один гвоздь серебряный, другой золотой, а по тому мосту когда будет ехать, чтоб сады цвели, а когда возвращаться будет, чтоб уже и плоды поспели.
Приходит дед, да и хвалится раку.
— Что ж, — говорит, — это можно.
Вот поднялся утром дед, так и напугался. Кровать у него и дворец еще получше царского. Садится он в карету и рака с собой кладет; едут по мосту — а по бокам такие сады цветут!..
Что ж тут делать? Надо царевне замуж за рака идти. Обвенчались они, а он днем за печкой живет, а ночью из него такой молодец делается!
Вот и подглядела царевна, где он свою скорлупу прячет, взяла ее и сожгла.
Проснулся он утром и к скорлупе — ох, беда, — а ее нету.
— Ну, — говорит, — если ты не хотела меня ждать, пока сроки исполнятся, — то не скоро теперь увидишь. Да вот возьми разве железные черевички, как порвутся они, то, может, и я вернусь.
Сказал и пошел себе.
Вот живет она и живет, уже о нем и забыла, вдруг видит — рвутся уже черевички, а тут и он возвращается.
И стали жить они после того счастливо.
ТЕЛЕСИК
Жили себе дед да баба, детей у них не было. Горюет дед, горюет баба:
— Кто же за нами на старости лет присмотрит, коль детей у нас нету?
Вот баба и просит деда:
— Поезжай да поезжай, дед, в лес, сруби мне деревцо, сделаем колыбельку, положу я чурочку в колыбельку и буду ее колыхать, будет мне хоть забавушка!
Дед и поехал, срубил деревцо, сделал колыбельку. Положила баба чурочку в колыбельку, качает и песню поет:
Люли-люли, мой Телесику [2] Наварила я кулешику, И с ножками и ручками… Хватит тебя накормить.2
Телесик (русское — телепень) — от украинского «телесуватися» — качаться, покачиваться.