Украли солнце
Шрифт:
Зачем, собственно, он тащится к Апостолу? Апостол проиграл и должен получить по заслугам. Его вина — всесилие Эвелины, гибель Гюста и многих других. Такие, как Апостол, не имеют права отвечать за людей.
А что сделал бы он? И вдруг вместо раздражения — чувство глубокой нежности: как с ним Апостол возился! «Сынок» — зазвучало и остановило. Нельзя идти к Апостолу: если Геля ничего не сказала Властителю, получится, он сам, своими руками, убьёт его. Но ему зачем-то очень нужно встретиться с Апостолом!
Чего ждёт от него?
Покаяться и предупредить: мол,
Геля солгала, почувствовал внезапно. В ту же минуту, как они расстались, направилась к Будимирову: доложить о выполнении задания. Значит, и Гелина любовь — ложь? При чём тут её любовь? Она по-своему борется за него. Она понимает: или он останется с ней, или с Апостолом. Таков расклад. Всё определяет выбор, как когда-то сказала Мага. Он упустил шанс выбрать правильно. А сейчас можно что-нибудь поправить?
Войти или нет в кабинет? Сказать Апостолу, чтобы бежал?! Успеет он спасти Апостола и брата? Вполне живое чувство — растерянности, и Джулиан обрадовался ему. Под властью этого чувства, ведомый им, решительно толкнул дверь.
Эвелина Кропус и двое — в обтянутой одежде.
Отшатнулся. Но тут же пошёл к ним. Что делает Эвелина в кабинете Апостола? Будимиров прислал её по доносу Гели? Или это её самодеятельность?
Апостол — на стуле. Руки связаны за спиной.
— Даже если бы я попробовал высказать вам свои взгляды, вы не поняли бы. Мы с вами люди разной породы. — Лицо вдохновенно. — Вы — убийцы! Я знал, жить мне доведётся мало. Но я доволен, я много сделал. Пусть не успел освободить всех несчастных, пусть пока победили вы, всё равно даже в условиях террора человек может сохранить себя…
— Хватит болтать, — остановил его металлический голос Эвелины. — Сколько лет ты смел вредить нашему вождю! — И она стала перечислять все деяния Апостола.
Откуда она всё это знает? Кто рассказал? Он ничего подобного не говорил Геле! У них есть предатель? Кто?!
— Я не буду пытать тебя, потому что ты всё равно ничего не скажешь, но я сделаю с тобой то, чего ты боишься больше пыток: я превращу тебя в робота.
— Вся твоя шайка у меня на крючке, — говорит один из бойцов Возмездия. — Долго ты пудрил мозги нашему хозяину! — повторяет он по-своему слова Кропус.
— Как он не раскусил тебя?! Прощайся с жизнью. Ты слышал приказ великой советницы? Больше не побалуешь.
— Приступайте! — приказала Эвелина.
— Вы совершаете преступление. — Апостол улыбнулся. Неужели и сейчас он думает не о себе?! — Сегодня сила на вашей стороне. Но ведь вы тоже живёте один раз. Вам не страшно? Что вы скажете Богу?
В резко наступившей тишине голос Апостола продолжает звучать: «Если выбирать — быть жертвой или убийцей, я предпочитаю быть жертвой».
Зачем, по какому закону кто-то должен быть жертвой, а кто-то — убийцей?!
К Апостолу подъезжает не знакомый ему аппарат.
— Стойте! — закричал он исступлённо, ощущая: это — конец не только Апостолу, ему, Любиму, всем надеждам. — Будимиров не одобрит вашего самоуправства! Вы не имеете права… за его спиной!
Апостол, увидев его, просиял. Так странна в этой ситуации живая радость Апостола!
— Это ты?! — Но тут же заговорил холодно: — Простите, я не понял, куда вы исчезли и бросили дело, не доделав? Как видите, меня предали. Прошу, если у вас есть знакомая, надёжная женщина…
Понимает: Алину нужно отвести к Марике.
— Хорошо, что вы вернулись. Но теперь у вас будет другой начальник. Вот он — Эвелина Кропус! Первый и главный советник Властителя. Теперь я спокоен. — Джулиан понял: не за государство, которым будет руководить Кропус, за Алину, что она будет с Марикой! — Ну, приступайте, — сказал холодно Эвелине, а сам глазами впился в него, Джулиана.
Даже в этот, последний, миг своей жизни боится подвести другого!
Аппарат подъехал ещё ближе, и трубка жадно, раскрытой пастью, потянулась к носу и рту Апостола.
— Нет! — крикнул Апостол, откинулся от трубки. — Ещё один глоток! Я так хочу жить! — сказал виновато Джулиану.
Кропус подошла к Апостолу сама.
— Ну же, робот! Кончай комедию! — И сама же поднесла трубку к носу и рту Апостола.
Беззвучно совершалось убийство. Глаза Апостола из осмысленных превратились в стеклянные.
— Хватит ему. Смотри, готов! — тот же ледяной командный голос Кропус.
Попятился Джулиан к двери. Пот залил его всего, как душ. И с ним сделают то же. Одно мгновение отделяет человека от смерти и потери человеческой личности, что равнозначно смерти. Ни крови, ни стонов — просто и тихо человек перестаёт быть. Куда бежать теперь?
Он знает, за ним следят. Невидимкам нечего слушать его разговоры с людьми. Достаточно узнать, с кем он встретился, кто ему улыбнулся. Конкордию наверняка уже схватили. Она оставалась с ним в квартире, значит, причастна к их делу.
«Если выбирать, быть жертвой или убийцей, я предпочитаю быть жертвой!» — звенит голос Апостола. Боль в груди — живое чувство. Немедленно действовать. Спасти Роберто и Марику. Они наверняка в лаборатории, ничего не знают.
Самое простое — снова пойти к Полю. И Джулиан кинулся в лифт. Обшарил в лифте каждый сантиметр. Никого.
Он не вбежал в цех, вошёл медленно, сдерживая сердце. Ему хотелось кричать от страха, но он изо всех сил сжал зубы. Пока добрался до Поля, прошла, кажется, вечность.
— Апостола убили, Алина одна. Предупреди Марику и Роберто. Кору уже, наверное, взяли. Пусть Марика скорее бежит с Алиной и Роберто! За мной следят. — Он не про себя сказал всё это — не мог ждать ни секунды, пока Поль настроится на него: скачущие слова прокричал через рупор. Ни один мускул не дрогнул. Поль глазами указал ему: пройдись, мол, по цеху для вида. — Роберто спасти, Марику! — кричал он.