Украшение для женщины
Шрифт:
После обеда мужчины ушли в бильярдную, а мы сидели у камина и болтали о своем, о девичьем. В это время зазвонил мой сотовый. Оказалось, это звонил Филя, двоюродный брат мамули и Люси.
– Я так понимаю, все семейство в сборе? – После приветствия спросил он. Я ответила утвердительно.
– Тогда приглашаю всю вашу компанию к себе на юбилей.
Он назвал ресторан, дату и время. Отлично, сходим, повеселимся, повстречаемся с родней.
– Кстати, сколько ему лет? – Поинтересовалась у окружающих, когда закончила разговор.
– Он вроде Алкин ровесник или моложе. Алл! Тебе сколько? – Это зря спросила Люся. Мамуля заерзала и моментально придумала какую-то причину, чтобы улизнуть. После ее ухода Люся задумчиво произнесла – Все-таки я балда. Ну что я ей все время наступаю на больную мозоль? Ведь прекрасно знаю, насколько сама ее старше. Ну, хочется ей делать из этого тайну, и на здоровье.
– В конце концов, это право каждой женщины, – подала голос бабушка. –
В прошлый раз мы играли в девятку на деньги. Ставили понемногу, а выигрыш получился приличный. У меня. Все еще шутили, что им в любви везет, а я занервничала. Что же это получается, мне, значит, не везет? И Сашины командировки стали более длительными. Не буду играть, вдруг опять выиграю? Но меня уговорили. И как назло, я опять стала выигрывать. Нет, с этим надо что-то делать.
«Интересно, если я завтра умру, кто-нибудь заметит?» Юльке вспомнился фильм с Мелом Гибсоном в главной роли, где он читал женские мысли. А ведь ситуации очень похожи. Там девушка тоже работала курьером, такая же серая мышка, как и она. Никто не интересовался, кто она такая, ее просто не замечали. Юлька загрустила. Как все-таки это несправедливо, если ты не красавица, не модно одета, и занимаешь скромную должность, то никто не обращает на тебя внимания. Не модно? Да, что уж там, просто отвратительно. Никому не было до нее дела. Ну, ходит, берет документы, разносит их по отделам, иногда развозит. «Эта, как ее там, чума болотная, чучундра или мышь очкастая» – Юля слышала все эти прозвища, которыми ее награждали сотрудники крупного офиса заказчика-инвестора, даже не утруждая себя понизить голос. Если бы не нужда, она ни за что не стала бы здесь работать. Ей тут сразу не понравилось. И кадровик, который цедил слова, разговаривая с нею, и непосредственная начальница Алена Александровна, крупная красивая блондинка, которая при встрече с ней обязательно фыркала и презрительно морщила нос, как будто от Юльки дурно пахло. Это было обидно. Пахло от нее хорошо. Еще оставались мамины духи, и потом она каждый день тщательно мылась, а свитера, которые впитывают запах пота, во время стирала. Духи, правда, экономила, понимая, что не сможет себе купить новые. Мама тоже не могла, она получала мизерную зарплату, хотя работала и воспитателем в детском саду и музыкальным работником. Духи дарили благодарные родители. А еще они дарили конфеты, чашки, заварные чайники и разные сувениры. Мама умерла внезапно из-за врачебной ошибки. Ей поставили диагноз почечные колики, а оказался аппендицит, который перешел в перетонит. Пока врачи решали, чем лечить почки, сделать что-то было уже поздно. Любаня, соседка по лестничной площадке, и единственная Юлькина подруга, ходила в больницу, скандалила и грозилась подать в суд. Но, зная Юлькину нерешительность, махнула рукой.
– Ладно, человека все равно не вернешь, тебе сейчас думать надо, как дальше жить.
Вот этого Юлька представить себе не могла. Сколько себя помнила, всю жизнь жила вдвоем с мамой. Никаких родственников у них не было. Когда кто-нибудь из одноклассников говорил, что был у бабушки или ходил с дедом в кино, она ужасно завидовала. А когда за Анечкой Дмитриевской приезжал папа на роскошной синей иномарке, настроение портилось надолго. Отец у Юльки, надо полагать, был, но это была запретная тема.
Мама всегда хотела, чтобы у нее было хорошее образование, и хотя Юлька училась очень хорошо, у нее была серебряная медаль, об университете даже не мечтала, но мама настояла, чтобы она подала документы в МГУ. А теперь она на последнем курсе филологического факультета и пишет диплом. Что делать потом с этим хорошим образованием, не имела ни малейшего понятия. Любаня, с которой Юлька делилась абсолютно всем, только вздыхала
– Да, хорошая была женщина, Майя Марковна, но совершенно без понятия. Лучше бы она в торговлю тебя пристроила, хоть не нуждалась бы теперь. Хотя, конечно, вряд ли ты смогла бы там работать.
Сама Люба после школы, не раздумывая, пошла в торговлю. Сначала торговала овощами на рынке, потом в палатке колбасой, а теперь цветами около «Динамо». К ним в дом, на улицу Правды переехала десять лет тому назад, сразу после развода, и Юлькина мама, не доверявшая продавцам и, недолюбливая их, почему-то Любе очень симпатизировала и не имела ничего против их дружбы, хотя Люба была на десять лет старше Юльки и уже побывала замужем.
После маминой смерти остались деньги, половина которых ушла на похороны, а половину Юлька растягивала несколько месяцев, но они все-таки кончились. Жить на стипендию невозможно, даже если один хлеб есть.
– Что же делать-то с тобой? – Горестно вздохнула Люба. Она сидела на кухне за столом, подперев щеку кулачком, и смотрела, как Юлька пыталась найти кастрюлю для пельменей, которые Люба принесла с собой. Увидев, что Юлька достала самую большую кастрюлю, встала, молча убрала ее на место и достала маленькую, подходящую по размеру.
– Ты, Юлька, совершенно неприспособленная, новелла ты наша, – Юлька попыталась сдержать смех, но поперхнулась, закашлялась, и тут же получила мощный удар по спине. Кашлять перестала, но от боли выступили слезы. Рука у Любани тяжелая. Да, если бы мама слышала, как та произносит это слово, то тоже хохотала бы. Дело в том, что Люба слышала, как мама часто называла Юльку «невейлой» – это по-еврейски вроде недотепы. Мама была еврейкой, но знала всего несколько слов. Юлька действительно была недотепа и еще всего стеснялась. Стеснялась покупать в магазине, стеснялась пойти к врачу, спросить дорогу, а так как у нее была сильная близорукость и очки до девятого класса она не носила, это было настоящей катастрофой. Однажды мама принесла допотопную оправу, Юлька подозревала, что ее принес кто-то из родителей, и они с Любаней заставили ее померить, в один голос, уговаривая надеть очки. В общем, пока в оправе не было стекол, Юльке даже нравилось, но когда вставили стекла, и глаза сразу уменьшились, она перестала обольщаться на этот счет. Возражать не стала, понимая, что на модную оправу денег все равно нет.
– Люба, а если пианино продать? – Нерешительно предложила Юлька.
– Майя Марковна не одобрила бы, – Люба налила воду для пельменей и поставила на огнь кастрюлю, потом посолила и уселась напротив. – С другой стороны, жить-то на что? Завтра, пожалуй, куплю «Из рук в руки», посмотрю, что почем. Да что дадут-то за него? Опять же деньги проешь, а дальше как? На работу надо устроиться. —
– А как же Университет? – Жалобно спросила она.
– Университет бросать нельзя. Надо временную работу найти. Вообще есть у меня одна мысль. Клеится ко мне один парень, он охранником работает в какой-то фирме. Хвастался, как там все богато и замечательно, народу много, фирма большая, целое здание занимает. Попрошу его, может что-нибудь найдется для тебя. Господи! Да что ты побледнела? Юля! Нельзя же так! Ну, что ты испугалась? Никто тебя там не съест, никому ты не нужна! – Эти слова оказались пророческими. Юлька действительно никому здесь не нужна. К ней даже по имени не обращались. Многие были ее ровесниками. Девушки выходили из кабинетов летящей походкой, оставляя шлейф умопомрачительных запахов, держа наманикюренными пальчиками важные документы, высоко подняв ухоженные хорошенькие головки. Молодые люди были в строгих костюмах, делавшими их старше, ходили со значительными лицами, курили дорогие сигареты, переговаривались умными фразами и ездили на красивых машинах. Вообще, вначале Юльке казалось, что она попала в какой-то западный кинофильм. Она никогда прежде не видела таких красиво одетых людей и такой красивой обстановки. Все было в мраморе и коже, светлое и прекрасное. Она понимала, что своим видом никак не соответствовала этому антуражу. Первые дни прошли как в кошмаре, она настолько растерялась от окружавшей ее роскоши, что никак не могла запомнить элементарных вещей. Путала отделы, имена начальников и никак не могла найти туалет, а спросить она стеснялась. Нашла его случайно, когда семенила за начальником отдела кадров, чтобы передать ему бумаги. Кричать было неудобно, и поэтому она шла следом за ним. И чуть было не влетела в мужской туалет, хорошо, что вовремя подняла глаза на дверь и увидела стилизованную мужскую фигуру. Господи, какой позор! Она воровато оглянулась. Показались две девушки, деловой походкой направлявшиеся к ней. Проходя мимо, фыркнули и открыли соседнюю дверь. Юлька, красная как рак, вошла следом, чтобы не стоять здесь под дверью. Девушки были в кабинках и переговаривались, не стесняясь
– Прямо ископаемое какое-то.
– Правда, откуда такие берутся? – Юлька тихо прошмыгнула в кабинку по соседству и затаилась.
– Видела, что у нее но ногах? Еще бы галоши надела. Какая-то дебилка. Куда только кадровик смотрел? – Послышались щелчки открываемых дверей.
– Смотри, какой джемперок я отхватила? Вчера Сережку в Смоленский пассаж затащила —
– Мог бы что-то и поприличнее купить —
– С его жадностью и это прогресс. – Они, смеясь, вышли. Юлька, убедившись, что никого нет, решилась выйти. Она помыла руки и взглянула в зеркало.
– Действительно, откуда такие берутся? – Мрачно сказала своему отражению и стала рассматривать себя. Русые волосы немного в рыжину, гладко забранные в хвостик, на висках слегка вились, особенно в сырую погоду. Очки сильно уменьшали глаза, вот рот красивый, особенно зубы. Она сняла очки и почти уткнулась в зеркало. А если посмотреть на себя издалека? Юлька отошла, перевернула очки и смотрела одним глазом через одно стекло. Другой глаз при этом прищурился, и в зеркале отобразилась кривая рожица. Да, зрелище не для слабонервных. Послышались голоса, она быстро вернула очки на свое привычное место и посмотрела на ноги. Эти сапоги они покупали с мамой на Черкизовском рынке и очень гордились покупкой. За семьсот рублей на натуральном меху с двумя молниями, замшевые, а внизу кожа, очень удобные и не скользкие. Здесь все ходят в туфлях, но туфель у Юльки нет. То есть, одни были, но сломался каблук, а дядя Ашот, который жил в их доме и всегда чинил им обувь, сказал, что дешевле купить новые. Как только получит зарплату, сразу купит себе туфли, если доживет до зарплаты и не сбежит отсюда.