Шрифт:
Украсть мечту
Автор – Опалько Нина (opalko_nina@mail.ru)
«Вообразите себе, что разучились воображать. А впрочем, не старайтесь – все равно не выйдет. Вы живете, дышите воображением, оно составляет саму вашу суть. Весь прогресс, все достижения, все ваши мечты и чаяния родились из воображения. Воображения, которого мы лишены. Спросите, кто «мы»? Люди Изнаночного мира. Или, как мы сами его называем, Изнанки.
Наши миры существуют связно и неразрывно, как полотно вышивки: лицевая сторона и изнаночная. Но между ними всегда остается грань, нерушимая стена, скрывающая нас друг
Наш мир грозился погибнуть, едва родившись. Без воображения мы не могли ни строить дома, ни обеспечивать себя необходимыми благами, ни двигаться вперед. Наша магия не помогла найти верный путь, но показала тех, у кого идей было в избытке. Вас, счастливых и беспечных жителей Лицевого мира.
И мы научились воровать. Сначала – идеи, чертежи и проекты, потом – сны, фантазии разного толка и даже ваши мечты. Ох уж эти мечты! Знали бы вы, как они ценятся нашими богачами и за какие суммы продаются на черном рынке!
Когда наутро вы не можете вспомнить, что вам снилось, когда еще недавно знали решение проблемы, а теперь – пшик – и оно испарилось, когда страстно чего-то желали, а сегодня вдруг решили, что это сущая глупость – знайте, это наша работа. У вас украли сон, идею или, того хуже, мечту.
Вы можете сказать, что воровство – это путь в никуда, и будете правы. Рано или поздно любой из нас оказывается в тупике. Но разве бывают по-настоящему безвыходные ситуации?»
из письма Лианеллы, стиллера I категории
Глава 1. Джарвин
Джарвин летал по комнате и безуспешно пытался поймать кота. Наглый рыжий Плут, по нелепой случайности попавший под заклинание левитации, справлялся с полетом куда лучше, чем сам маг. Кот безмятежно парил под старенькой бронзовой люстрой, и все его шерстинки нахально топорщились в разные стороны, выражая крайнюю степень презрения к неуклюжему человеку. При любой попытке схватить этого наглеца кот лениво, хоть и весьма ловко, отплывал в сторону.
Пришлось бросить все силы на освоение полета. Через полчаса бесплотных попыток Джарвину все же удалось извернуться, сделать двойное сальто в воздухе и ухватить Плута за непомерно длинный рыжий хвост. Раздались два крика: один – возмущенный, другой – торжествующий. Джарвин подтянул к себе кота, обхватил двумя руками свою добычу и принялся размышлять, что делать дальше. И так глубоко задумался, что надрывный скрежет двери заставил его вздрогнуть и ослабить хватку. Плут такой беспечности не простил и огненной молнией выскользнул из рук. Джарвин чертыхнулся.
– Что, рыжие, летаете? – раздался от двери скрипучий голос.
– Не смейся, Старец, лучше дай-ка мне вон ту зеленую колбу! – Джарвин неопределенно махнул рукой в сторону длинного, когда-то кухонного, стола.
Взаправду гостя звали отнюдь не Старцем. Нет, звать-то звали, но у него было настоящее имя, вполне себе человеческое. Только вот с десяток лет назад угораздило Старца выпасть из дирижабля, да так, что всю память отшибло.
Искать пришлось долго. Этот мальчишка, Джарвин, ничего не смыслил в порядке, и вечно создавал вокруг себя такой завал зелий, снадобий, трав, корешков и поди-разбери-чего, что Старец только диву давался. Придется-таки выбрать свободный день, да навести порядок в этом фургоне. На удачу, зеленая колба на столе обнаружилась только одна. Ее-то он и поднял на вытянутой руке настолько высоко, насколько хватало его невеликого роста.
Джарвин изловчился, вошел в пике и перехватил колбу у Старца. На лету откупорил, резким движением плеснул себе на лицо зеленую жидкость, а остатки вылил на Плута, который из любопытства подлетел слишком близко. Кот камнем рухнул вниз, да не куда-нибудь, а ровнехонько на лысую голову Старца, неуклюже соскользнул с нее и вцепился всеми лапами – по ощущениям старика лап было с десяток, не меньше – в длинную седую бороду. Следом упал Джарвин, но хоть этот совестливо приземлился на почтительном расстоянии от гостя.
Мальчишка поднялся, попытался пригладить торчавшие в беспорядке медные волосы, потом понял, что затея бессмысленная и неуклюже, расшатываясь из стороны в сторону после долгой левитации, отправился походкой кузнечика, смешно переставляя длинные ноги, к рабочему столу. Схватил блокнот и принялся в нем что-то зачеркивать и дописывать.
– Джар, – неловко позвал Старец через пяток минут, – Я до сих пор тут, стою посреди комнаты, как старый пень на лужайке.
Джарвин поднял на гостя растерянный взгляд небесно-голубых глаз, прищурился, будто пытался что-то сообразить, и вдруг очнулся:
– Ох, Старец, прости! Эта работенка сведет меня с ума. И зачем я только согласился? Капитаны Союза воздухоплавателей, кажись, со своими дирижаблями сами уже умом тронулись, а теперь и меня за собой утащить решили. Нет, вот уж нет, не дождутся! – Джарвин было воспылал праведным гневом, но тут вспомнил о своем госте, – Опять меня понесло, да? Ты садись, садись. Чаю будешь?
Старик опасливо покосился на стол, заставленный зельями до самого оконца под потолком, и спешно отказался:
– Спасибо, воздержусь. А вот присесть не откажусь, – и, подтверждая слова делом, ловко примостил свою сухонькую фигуру на длинном потертом диване.
Приветственно скрипнули пружины в недрах красного бархатного чудища, вероятно, еще рассветной эпохи. Подлокотник услужливо приподнялся, помогая Старцу сохранить равновесие.
– Ишь, какой заботливый! Характер то у него помягче стал, как я посмотрю. Твоя работа, Джар?
– Старец, только не говори, что ты тащился на другой конец города ради того, чтобы потолковать о нраве дивана!
– Я, может, и выжил из ума, но уж не настолько, знаешь ли.
– Так что же тебя заставило покинуть великий и ужасный пост младшего секретаря Корпорации Воображения?