Укрощение герцога
Шрифт:
В голосе ее прорезалась такая сухость, что Имоджин не смогла удержаться от смеха.
– Вы, такая элегантная, еще и умны, и остроумны, – изумилась она. – А мой интеллект направлен лишь на то, чтобы одеться с изяществом. Хотя я и читала Чосера вместе с сестрами, но не очень хорошо помню прочитанное.
– В вашем сегодняшнем туалете есть нечто большее, чем изящество, – сказала Джиллиан, и в глазах ее заплясали искорки.
– Что вы, собственно, подразумеваете? – широко улыбнулась Имоджин.
Судя по всему,
– Похоже, вы решили предстать перед обществом во всех боевых регалиях. И надо быть совсем ненаблюдательной, чтобы не заметить этого. Следует ли мне заключить, что вы собираетесь пленить кого-то, как говорится в старинной песне?
– Я не лягушка, готовая превратиться в принцессу, – отвечала Имоджин. – Может быть, речь идет о чем-то большем, чем ухаживание…
– Попытка заставить кого-то повести вас к алтарю? – закончила за нее Джиллиан.
– О, не совсем.
– Ну, разумеется, если выдумаете не о браке, то, наверное, о том, чтобы ослепить кого-то. Вашего бывшего опекуна?
– Вот уж нет!
– Тогда его брата, – высказала догадку Джиллиан. – Непригодного для брака мистера Спенсера.
– Он и в самом деле не годится для брака. Но я нахожу его привлекательным, – ответила Имоджин.
– Интересное предприятие.
– И, с обывательской точки зрения, непорядочное, – покаялась Имоджин.
– Да… – Голос мисс Питен-Адамс прозвучал задумчиво. Похоже, ее ничуть не смутила правда, высказанная Имоджин столь беспардонно. – Я с интересом стану наблюдать за вами, леди Мейтленд.
– О, прошу вас называть меня Имоджин. Пожалуйста. Я так скучаю по сестрам, а у нас с вами состоялась столь откровенная беседа… Вы не думаете, что практически мы и есть сестры, принимая во внимание, что почти что побывали замужем за одним мужчиной?
– И этот факт дает нам основание считать себя членами одной семьи? – спросила Джиллиан, слегка склонив голову набок. – Я польщена.
– Нам надо спуститься вниз, в гостиную, – напомнила Имоджин. – Я должна попасть туда раньше Рейфа, чтобы не оставлять его наедине с графинами с виски.
– Моя горничная сказала, что он недавно бросил пить. Похоже, для него это очень тяжело.
– Ну, это тяжело, только если вы основательно проспиртованы, как он, – заметила Имоджин, оглядывая себя в зеркале. – Вы считаете, что я непристойно разряжена, или это может сойти за эксцентричность?
Джиллиан внимательно смотрела на нее.
– Для официального обеда в Париже это было бы уместно. Будь я на вашем месте, я сняла бы рубины, потому что они чересчур будоражат.
Имоджин снова посмотрелась в зеркало.
– Понимаю, что вы хотите сказать.
– Есть огромное очарование в очевидном, – продолжала Джиллиан. – Например, если вы провели две недели в браке с Дрейвеном, то овдоветь было самое время. Во всяком случае, для меня. Есть мужчины, с которыми быстро тупеешь.
– Но мистер Спенсер…
– Я бы сочла его джентльменом совсем другого сорта, – сказала Джиллиан. – Например, его незаконнорожденность. Уже это делает его более сложным, чем самодовольный средний английский джентльмен.
– И все же он джентльмен, – возразила Имоджин. – Все в нем, каждый дюйм, обнаруживает аристократа… особенно по сравнению с его вызывающим сожаление братом.
– Несомненно, – согласилась Джиллиан. – Но, похоже, он еще и более чувствителен, чем типичный англичанин.
– Я не привыкла к тонкости чувств в представителях мужского пола. – Имоджин вспомнила о своем крепко сколоченном и горластом отце.
– Раз мы были помолвлены с одним и тем же мужчиной, – сказала Джиллиан лукаво, – вы поймете, если я предложу вам кое-какие советы. Этот вечер обещает быть весьма интересным, – добавила она. – Я так счастлива, что приехала.
– А почему вы приехали?
– Ну, разумеется, помочь поставить пьесу. И избавиться от одного крайне неприятного поклонника.
Имоджин посмотрела на нее и покачала головой:
– Я не могу полностью верить вам, Джиллиан Питен-Адамс. Вы, как и мистер Спенсер, значительно сложнее, чем любая другая английская барышня.
Джиллиан только улыбнулась в ответ.
Имоджин продолжала смотреть на Джиллиан, на ее блестящие медные локоны, стройные белые руки и маленькую, скромно очерченную грудь. Она выглядела восхитительно. И держала себя прекрасно.
– Это Рейф? – сказала Имоджин с легким придыханием. – Вы хотите понравиться… Рейфу.
Джиллиан усмехнулась:
– Я подумывала об этом. Он такой невероятно добрый, да? – Тут глаза ее засверкали. – И я нахожу его довольно…
– Я знаю, что он привлекателен, – поспешила закончить за нее Имоджин. – Но вы подумали о том, что значит жить с ним? Он так неразборчив.
– Он неопрятен, потому что несчастлив, или так мне показалось, – сказала Джиллиан. – Я хотела бы видеть его счастливым.
– Разве не вы только что признались, что никогда не были влюблены? – спросила Имоджин.
– Да. Любовь кажется мне фатальной ошибкой. Подумайте хотя бы о лорде Мейтленде и его противоположности – герцоге Холбруке. Дрейвен был стремительным, вспыльчивым, с дурным характером и до крайности ребячливым. Рейф, как и подобает человеку с таким именем, всегда и неизменно вежлив и принял своего незаконнорожденного брата в семью без раздумий. Более того, – улыбнулась она, – он привлекателен.
– Он слишком упитанный, – сказала Имоджин, чувствуя, что почва ускользает у нее из-под ног.