Укрощение повесы
Шрифт:
Роб боится? Как это может быть? Должно быть, ее состояние хуже, чем показалось.
Анна ощутила, как руки Роба обвивают ее тело и поднимают. Она попыталась ухватиться за него, почерпнуть его силы, но руки не слушались.
— Роберт, — прошептала она.
— Молчи, — сказал он в ответ. — И отдыхай. Теперь ты в безопасности. Я с тобой.
Анна кивнула, больше не в силах сдерживать темноту. Она закрыла глаза, и тьма накрыла ее непроницаемым ледяным одеялом.
Глава 26
Роб
Затем он взял другую тряпицу, смочил прохладной лавандовой водой и положил ей на лоб. Она по-прежнему горела в лихорадке, ее тело сражалось с инфекцией. Вот уже два дня она лежала в доме Уолсингема и металась от беспокойных снов. Иногда что-то бессвязно вскрикивала или слабо сжимала руку Роба.
Он убрал с ее лица спутанные волосы и легонько поцеловал в лоб.
— Анна, — прошептал он. — Моя прекрасная Анна, пожалуйста, не оставляй меня, я тебя умоляю. Я не смогу без тебя жить. Анна, пожалуйста.
Он никогда в жизни никого ни о чем не молил, но, если это могло вернуть ее к жизни, готов был умолять вернуться. Он сделает что угодно, лишь бы ее спасти. Это осознание, вкупе с первобытным страхом и злостью при мысли, что он может ее потерять, поразило его, как удар молнии. Ему, человеку, никогда ни в ком не нуждавшемуся и ведущему свои битвы в одиночестве, Анна была жизненно необходима.
Он любил ее. Теперь он не мог отрицать это всепоглощающее чувство, но ее доброта и красота отдалялись все сильнее и сильнее. Без нее мир вновь станет жестоким и холодным.
— Анна, пожалуйста, борись! — отчаянно взмолился он. — Останься со мной. Позволь доказать, что я могу стать человеком достойным тебя. Можешь со мной бороться, презирать. Только не уходи.
Она отвернулась и что-то бессвязно зашептала. Роб сжал ее руку, потянул назад. Поцеловал ее ладонь и прижал к своей щеке. Под тонкой бледной кожей отчетливо бился пульс. Она жива. У нее еще есть шанс.
— Просто держись за меня, — попросил он. — Я не позволю тебе уйти.
Анна затихла, словно услышала его. Нахмуренный лоб разгладился, рука расслабилась.
— Вот и правильно, — проговорил он. — Сон поможет тебе снова восстановить силы.
И когда она их обретет, он отпустит ее, как должен был сделать уже давно. Он причинил ей боль и не вынесет, если это повторится. Он подвел ее, как подвел Мэри.
Дверь спальни открылась, и Роберт оглянулся, думая, что это кто-то из горничных. Или доктор, которого ему уже приходилось однажды отсюда вышвыривать. Но на пороге стояла леди Эссекс с подносом в руках.
— Миссис Баррет лучше? — спросила она.
— Кажется, она заснула, — устало ответил Роб и потер занемевшую шею.
— Это хорошо. Моя мать говорит, что без отдыха лихорадку не победить. Она прислала
— Это очень любезно с вашей стороны, леди Уолсингем, — произнес он. — И очень мило, что вы лично принесли их сюда. У вас должно быть много обязанностей в Эссекс-Хаус.
Ее губ коснулась горькая улыбка.
— Сейчас моя обязанность — быть с моим больным отцом. Да и муж редко по мне скучает. Он слишком... занят. — Она помешала получившуюся микстуру и протянула Робу. — Это облегчит ее состояние.
— Благодарю вас, леди Эссекс, — сказал Роб, принимая кубок.
— Позвольте, я помогу вам ее напоить, — сказала она. — За последнее время я приобрела отличные навыки давать лекарства несговорчивым пациентам. — Она скользнула Анне за спину, приподняла больную в полусидячее положение и положила ее голову себе на плечо, прямо на атласное платье.
Роб стал вливать вино в побелевшие губы, капля за каплей, пока не влил все до дна, леди Эссекс снова опустила больную на подушки. Казалось, с настоем ее сон стал легче, она уже не металась и не вскрикивала.
Леди Эссекс пригладила простыни и натянула повыше одеяло.
— Отец по-прежнему считает, что стоит позвать доктора.
— Ваш отец во многих вещах кладезь мудрости, — сказал Роб. — Но доктор уже дважды пускал ей кровь, и она только сильнее ослабела. Больше я ему этого не позволю и не дам кормить ее порошками вроде толченого носорожьего рога или жемчуга на ягнячьем помете.
Леди Эссекс хихикнула:
— Да, такие лекарства и моему отцу не слишком-то помогают. Я уверена, отдых будет намного полезнее. — Она помолчала и затем продолжила: — Мой отец действительно хочет как-то возместить то, что случилось с миссис Баррет.
— Неужели? — пробормотал Роб. Он сомневался, что Уолсингем может о чем-то сожалеть, если в конечном итоге это послужило его целям. Даже о страданиях невинной женщины. Но разве он сам не вел себя точно так же? Именно из-за него Анна сейчас в этой постели.
— Я знаю, это не всегда заметно, но у него тоже есть сердце.
Роб лишь кивнул и потянулся к тазику, чтобы намочить ткань и еще раз протереть разгоряченную кожу. У него нет времени думать о сложностях Уолсингема. И вообще о будущем. Он мог думать только об Анне.
— Вы очень переживаете за нее, не так ли, мастер Олден? — спросила леди Эссекс, наблюдая за ним.
— Я люблю ее, — просто ответил Роб. И, произнеся это вслух, он ощутил свободу. Он был дураком, когда думал, что на свете есть что-то важнее тех, кого он любит. И поэтому он должен оставить ее. Впервые в жизни он будет думать не о себе, а о ней.