Укрощение «тигров»
Шрифт:
Все это не ново для бойцов, которые еще минувшей зимой в дни нашего наступления видели в освобожденных селах страшный след фашистов, слышали бесчисленные рассказы о хамском, диком, злом обращении гитлеровцев с мирным населением. Но каждая новая встреча с людьми, которым без малого два года довелось жить на положении бесправных рабов, отягощает душу красноармейца свинцовым грузом ненависти к врагу. Все, с кем ни заговоришь, думают только об одном: скорей бы пройти весь путь, чтоб ни одна семья не страдала больше в фашистском ярме!
В саду близ дороги, по которой шли непрерывным потоком наши войска, мы наблюдали вчера одну поистине трогательную встречу. Рослый старик с длинной седой бородой, держа в руках корзину с большими
— Чтоб заяц кору на яблоне не объел, вы обмотайте ее соломой, а сверху юшкой от селедки помажьте. Заяц того запaxy не терпит. А когда мыши в корнях заведутся, вы тоже следите — надо вокруг дерева обтоптать землю, норки-то и забьются. Кладете навоз под яблоню — это в три года раз, — держите его дней пять-шесть, а потом снимите, чтоб корни не горели…
Бойцы слушали старика внимательно, потому что у каждого где-то глубоко внутри жила затаенная тоска по мирному труду, от которого по вине Гитлера они оторваны уже третий год.
Старик этот — восьмидесятилетний садовод-опытник Павел Яковлевич Круговой — строгим отеческим взором поглядывал на притихших бойцов. С удовольствием рассказывая, как надо растить такие чудесные яблоки, он время от времени вдруг покрикивал: «Но-но! Проходи, которые яблоки получили, не задерживайся! Впереди у вас работы много. И так мы вас тут заждались, а там другие ждут. Кончите Гитлера, тогда приезжайте, я вам полный курс науки преподам».
И все еще ворчливым, но уже добродушным тоном он добавлял: «Я ведь сам солдат, и весь наш род солдатский. Дед сухари в Севастополь на волах возил, отец на Малаховой кургане из пушки палил, сам я в шестнадцатом году, хоть и в летах был, до Карпат дошел, а сыны мои сейчас фашистов бьют…»
Из густого ветвистого сада растекался тонкий запах зреющих яблок, слегка круживший голову. Тихо шелестели метелки кукурузы, стрекотали кузнечики. В знойном мареве дрожал далекий горизонт И было так сладостно и легко на сердце в этом мире богатейшей украинской природы, что душа невольно настраивалась на мирный лад. На сияющих лицах бойцов я читал глубокую благодарность старому солдату, который своими нарочито сердитыми окриками возвращал их к жестокому миру реальной действительности.
Люди понимают: нас ждут, нас заждались, и медлить нельзя ни часа больше!
Горе украинской молодежи
9. VIII, 19 ч. 45 м.
Еще минувшей зимой, когда Красная Армия освободила ряд районов Украины, мир узнал о чудовищных преступлениях гитлеровцев, организовавших планомерный принудительный вывоз украинской молодежи в Германию и распродажу наших юношей и девушек в рабство немецким капиталистам и помещикам. Многочисленные документы, показания свидетелей, письма девушек с фашистской каторги, опубликованные в печати, вызвали взрыв негодования и бурю протестов против варварских действий фашистских работорговцев. Сейчас, когда Красная Армия вновь перешла в наступление и продвигается в глубь Украины, отовсюду из освобожденных городов и селений идут новые и новые вести о массовом угоне в рабство украинской молодежи.
Когда советские танкисты освободили тихое украинское селение Малая Писаревка Золочевского района Харьковской области, их поразило, что на улицах были одни старики и старухи. Танкисты разговорились с жителями Малой Писаревки и узнали у них о страшной трагедии, которая произошла в этой деревне.
Нынешней зимой гитлеровцы поголовно переписали всю оставшуюся в деревне молодежь и приказали ей быть готовой к отъезду в Германию. Тем, кто попытался бы укрыться от посылки в Германию, грозили расстрелом.
Фашисты не пощадили даже беременных молодых женщин. Фашистский коновал принудительно абортировал их, и несчастных женщин, подчас в тяжелом состоянии, вызванном неумелым абортом, загоняли в вагон, запирали на замок и отправляли в Германию как рабочий скот.
Всего из Малой Писаревки было угнано на каторгу в Германию более 350 человек.
Родные девушек, проданных в рабство гитлеровским командованием фашистским помещикам, передали танкистам письма каторжанок, каждое из которых — крик обливающегося кровью сердца.
Передаю акт, составленный танкистами и мирными жителями Малой Писаревки, и письма девушек, угнанных и рабство (подлинники этих документов отправлены в Государственную чрезвычайную комиссию по учету немецких зверств).
1943 года, августа 8 дня мы, нижеподписавшиеся, в селе Малая Писаревка Золочевского района Харьковской области составили настоящий акт о нижеследующем: в период временной оккупации села Малая Писаревка гитлеровцы и принудительном порядке, применяя методы облав, арестов, пыток и угроз, угнали в рабство население молодого возраста деревни Малая Писаревка.
Участие в насильственном угоне принимали староста деревни Суббота Григорий Иванович, полицейские Андрюшенко Сергей Петрович, Сидоренко Иван Петрович и другие. При их содействии гитлеровцами насильно были угнаны в рабство более 350 человек, в том числе: Беличенко Ольга Дмитриевна, 22 лет, Беличенко Михаил Васильевич, 16 лет, Андриенко Оксана Андреевна, 35 лет, Сидоренко Данило Федорович, 15 лет, Андриенко Катерина Даниловна, 20 лет, Беличенко Марфа Ивановна, 16 лет, Сидоренко Мария Семеновна, 16 лет, Федорова Варвара Антоновна, 25 лет, Андриенко Надежда Романовна, 22 лет и многие другие, что и постановили записать в настоящий акт.
Майор юстиции воинской части 0860 Лейфман.
Майор воинской части 15337 Чугаринов.
Граждане села Малая Писаревка
Семенова, Беличенко М., Кривонос, Семенова Н. С., Андрианова.
Письма с фашистской каторги:
«Пущено письмо от вашей дочери, Веры, — пишет Вера Чернышева из Комотау своим родным. — Здравствуй, мать, прими письмо от дочки. Пишет дочь тебе издалека. Я жива, но жизнь моя разбита, одинока, нищенска, горька. Добрый день, мои дорогие родные, передаю я вам чистосердечный привет и желаю всего наилучшего в жизни. Я вам сообщаю, что на сегодняшний день жива. Я ваше письмо и от Паши разом получила. Я рада была, очень рада, когда получила письмо. Мама, и папа, и братик, я вас очень прошу, чтобы вы меня не забывали и писали мне письма. Сами должны знать… Ты, братик, пишешь про посылку, чтобы мне выслать. Посылку мне не надо высылать, я как-нибудь буду переживать. Но тут только все по пунктам и по карточкам, тут так не купишь. Я от вас получила только четыре письма. Я очень рада вашим письмам. Ох, как я соскучилась, мама! Хоть бы мне увидеться на одну минуту с вами, мама. Нет ни одной минутки и часа, чтобы я вас не вспомнила. Пиши, братик, как вы живете, есть корова или нет, какие новости дома, есть ли что кушать? Ой, как тут горько! Как вспомню, так и заплачу. Мама, я вас прошу, чтобы вы мою одежду сберегали, потому что тут я ничего не зароблю. Братик, прошу тебя, чтобы ты прислал адрес Марии Трофимцевой и Ольги Бессараб. Мне прислали письма девчата с фабрики Варька Косенкова и Приська Вантева. Они мне писали, что ни одного письма не получили из дому. Я пишу всем, но адреса Марии и Ольги не знаю. Остаюсь жива, здорова, пере даю всем сердечный привет и целую бессчетно раз. Жду ответа, как соловей лета.