Укрощение воровки
Шрифт:
— Да что это меняет?! — выдохнула Диана с раздражением. Ее нервировал этот странный разговор, непроницаемые серые глаза Романа, его ледяное спокойствие и настойчивость.
— Раз ничего не меняет, значит, не тяжело обратиться ко мне по имени.
— Ладно, — сдалась она: — Роман, почему вы не вызываете полицию?
— Просто.
— Тогда готовьтесь к долгой ночи, потому что я не скажу и не напишу ни слова! — процедила Диана.
— Значит, подождем до утра? — вздёрнул бровь.
— Я не то имела в виду!
— А что же?
— Ну что вы за человек! — воскликнула и всплеснула руками.
Хотя
— Ладно, — Диана скрестила руки на груди. — Я — воровка. Ворую мелочи, а потом продаю все это.
— Где?
— Что где?
— Где продаешь?
— Э-э-э…я … на улице.
— Где именно?
— Там… где… у метро.
— Какого именно?
— Я… по-разному!
— Где в последний раз?
— Да не знаю я! — воскликнула Диана. У нее вспотела спина и взмок лоб. Роман задавал вопросы быстро, без заминки, а она вязла в ответах, словно в вонючем болоте.
Хотя, чего уж там, она уже давно сидит по горло в тине…
Внезапно на телефон Романа пришло сообщение. Пробежался глазами по тексту. А эту уже интересно…Глянул на часы. Черт, времени в обрез.
— Ладно, у меня не так много времени, так что сворачивай театр и начинай строчить, — бросил он. Девушка поджала губы, взяла ручку и начала выводить ровные строки аккуратных букв. Надо же, какая скромница. И вновь неподвижная маска на бледном лице, взгляд опустила на бумагу, прям примерная ученица в ожидании наказания от директора. Что ж, ее стоит отхлестать указкой по плоской пятой точке за то, что натворила. От этой мысли Роме вдруг стало смешно.
— Закончила?
Выхватил из рук воровки листок и прочел вслух:
— «Я приношу извинения за причиненный вред. Готова восполнить ущерб в трехкратном размере. Я понимаю, что данный жест мою вину не облегчает, но все же надеюсь на понимание и снисхождение», — не удержался и прыснул от смеха. Девушка вскинула голову и процедила:
— Что-то не так?
Рома скомкал листок и выкинул в урну в углу комнаты. Попал.
— Да все не так. Ну ладно, мне эта бумажка, как… — заметил поджатые губы и хмыкнул, — как пальцы после пирожков вытереть. Полюбуйся на это.
Вытащил очередной сложенный листок из кармана пиджака, развернул его и положил на стол. Диана уставилась на свое лицо, заснятое крупным планом и отпечатанное на черно-белом принтере. Как она идет по коридору торгового центра, заходит в уборную. Потом у входа в бутик. У выхода, где он ее схватил за руку.
Боже…
Роман наклонился чуть вперед, и Диана непроизвольно откинулась назад. Он вступал в пределы ее зоны, а это прилично напрягало. Тем более, учитывая в какой взвинченном состоянии она находилась, сейчас даже простое движение темной брови мужчины дёргало ее, словно электрическим током.
— Окажешься в пределах видимости, или узнаю, что промышляешь где-то еще, считай, подписала признание в самых тяжких. Я тебя найду, можешь не беспокоиться. И позабочусь, чтобы впаяли тебе по самое не хочу. Усекла? — и быстро подмигнул.
На этом мимолетном жесте она зависла с приоткрытым ртом. Роман чуть прихлопнул ладонью по столешнице, и Диана заторможено кивнула.
—
Роман встал из-за стола, развернулся и стремительным шагом вышел из комнаты, оставив дверь открытой нараспашку.
Диана непослушными пальцами пригладила тугой хвост, расправила складки на одежде, застегнула молнию на сумке. Глубоко вздохнула и вышла из комнаты.
Идя, словно в тумане, к выходу из торгового центра, Диане оставалось лишь молиться, чтобы больше они с Романом не встретились никогда.
Глава 2
— Здравьжелаю, Игорь Олегович!
— О-о-о, Роман, проходи, проходи. Что топчешься, как не родной?… Татьяна!
— Да, Игорь Олегович.
— Организуй все, как положено.
— Поняла вас.
Кабинет генерал-майора Арсеньева был оформлен в строгом стиле, присущий госучреждениям — тяжелые портьеры, флагшток в углу комнаты и портрет президента над широким деревянным столом, окруженный кожаными креслами.
Роман подошел к коренастому мужчине в военной форме. Они пожали руки и крепко обнялись. Игорь Олегович обхватил его за плечи и внимательно оглядел.
— М-да, видок у тебя не ахти. Когда высыпался в последний раз? — строгим голосом спросил он, и Рома по привычке выпрямился и отчеканил:
— Товарищ генерал-майор! Сплю, как положено, по восемь часов в сутки…
— Отставить! — взревел генерал и глаза его сверкнули из-под кустистых бровей. — Ты мне еще сказочку расскажи, что питаешься по часам, да щеки отъедаешь на казенных харчах!
— Так точно! — выдал Рома. Игорь Олегович вновь хотел рассердиться, но заметил веселый блеск в глазах подопечного, и устало махнул рукой:
— Эх, нет на тебя никакой управы, Львов. И как тебя мать терпит?
Роман с улыбкой отошел к столу. Игорь Олегович был его командиром в десантуре, и дослужился до генерал-майора. За прошедшие годы отношения между старшим и младшим по званию перешли от служебных до дружественно-родственных. Мать Романа — Вероника Степановна, училась вместе с супругой Игоря Олеговича — Людмилой Андреевной, и вот уже пятьдесят лет этих людей связывает дружба, проверенная годами и пройденными вместе испытаниями. Но вовсе не это повлияло на сближение Игоря Олеговича и Романа, а умение второго четко и быстро выполнять приказы, преданность обоих службе и годы совместной работы, когда именно Арсеньев стал наставником тогда еще «зеленого» лейтенанта Львова Романа Алексеевича.
Роман восхищался внутренней выдержке наставника, который под своим командованием собрал одну из самых сплоченных команд в рядах военно-морских сил. В свои шестьдесят пять Игорь Олегович был коренаст и крепок фигурой. Поседевшие вихры аккуратно пострижены, как и густые белесые усы, за которыми он ухаживал так, как, возможно, не всякая женщина ухаживает за своим маникюром.
Дверь в кабинет открылась, и вошла Татьяна — секретарь генерала. Девушка прошествовала к столу с подносом в руках и начала раскладывать рюмки и закуски. Взгляд Романа прошелся по стройным ногам девушки, обутые в туфли на высоком каблуке. Толстая коса светлых волос спускалась по спине. На миг Роман представил, как наматывает на кулак эту косу, в то время, как…