Укроти меня, или Грани раскола
Шрифт:
— Будь осторожен с этим самым азартом, Калипсо. Тебе нужно учиться чувствовать, когда необходимо остановиться. Тьма алчна и имеет свойство паразитировать… Будь осторожен. Оберегай свое сердце от любой тьмы.
— Мне его колючей проволокой обнести и запереть на засов? — ехидно уточнил я. — Пояс верности, только для сердца? А ключик от него отдать тебе на сохранение?
Но Эрик ответил серьёзно:
— Самый лучший оберег от алчной тьмы — это большое количество тепла в сердце. Тепло для каждого разное… Кого-то греет тепло близких людей, кто-то согревается своим хобби и даже
— Ну с «что» всё легко — это моя работа над изучением теневой магии. — хмыкнул я, развёл руками в стороны, пытаясь охватить гору фолиантов, которыми был завален мой стол. — Я действительно фанатично горю этой работой, мне очень нравится сам процесс. Это похоже на сложнейшую головоломку, на множество таких головоломок, на бесконечное их число. А от решения таких задач я получаю невообразимое удовольствие.
— А что насчет «кто»? — спросил Эрик. — Согревающий теплом «кто» есть в твоем сердце, а, Калипсо?
Он не стал дожидаться ответа и покинул кабинет, не сказав больше ни слова.
А я остался сидеть, окруженный кипой бумаг, пытался вернуться к работе… а мыслями все время возвращался к Лори.
[Лорелей]
Во вторник вечером один из общих залов отдыха академии гудел от бушующих адептов, провожающих братьев ди Верн-Родингеров. Тут ни Сиринити, ни кто-либо еще из руководства Армариллиса даже не пытался утихомирить шумную толпу. Во-первых, это было бесполезно, а во-вторых, в Армариллисе было принято шумно и весело провожать тех, кто заканчивал официальное обучение в академии. Конечно, все мы так или иначе потом периодически будем пересекаться по делам Армариллиса, но это будет уже другой жизненный этап.
Обучение в Армариллисе нельзя было назвать легкими беззаботными годами, но была в этом периоде жизни каждого фортемина своя особая атмосфера, которую потом нельзя было повторить. И каждый вспоминал потом этот жизненный промежуток с особым теплом.
Время приближалось к часу ночи, когда нашу шумную компанию всё-таки стали разгонять. Все уже попрощались с Дэйоном и Дельсоном, а я решила пройтись с братьями до главных телепортационных врат во дворе Армариллиса. Ну как — пройтись… Я уже ушла вперед, оставив позади себя целующихся Дельсона с Маргаритой.
— Не стыдно тебе морочить голову девчонке? — ехидно ткнула я в бок догнавшего меня потом Дельсона, оставившего Маргариту в анфиладе замка. — Тебе ж плевать на нее, а у нее сердечки в глазах так и светятся.
— Что такое стыд, и с чем едят этот деликатес? — Дельсон театрально захлопал глазками с самым невинным выражением лица.
— Видимо, у вас во дворце этот деликатес не подают, — фыркнула я. — Ни стыда у тебя, ни совести.
— А может, я мечу в мастера спорта по разбитым девичьим сердцам?
— Заметно, — хохотнула я. — Бессердечный ты.
— Да
Я рассмеялась и обернулась, высматривая, где там Дэйон-то застрял. И с удивлением увидела его на выходе из замка целующегося с… Маргаритой. А неплохо она устроилась.
Впрочем, я-то сначала подумала, что девушка лихо крутит с каждым братом втихаря от другого. Но Дельсон смерил целующуюся парочку безразличным взглядом, будто его это не колышет, и вообще, для него это — привычное зрелище.
— Э-э-э, — задумчиво протянула я, ткнув в Маргариту. — А это нормально вообще?
— Ну как тебе сказать, — задумчиво протянул Дельсон. — Она не определилась… Мы — тоже…
— Извращенцы, — пробормотала я, возведя глаза к небу.
— Мы всего лишь приверженцы свободной воли, желающие нести светлое в массы с целью осеменения, ой-й-й, я хотел сказать — воодушевления прекрасных дам, да, — с важным видом закончил Родингер под аккомпанемент моего хохота. — И вообще! Кто бы говорил об извращенцах, а? — с прищуром спросил он. — Как привязывать некоторых парней к кровати — так это прям проявление невинности и ангелоподобности, да-а-а?
— Не понимаю, о чем ты, — произнесла я как можно более ровным голосом, чувствуя, как быстро забилось мое взволнованное сердце.
— Ой, да ладно тебе, мы и так знаем, что это ты мутила с Кэлом на прошлогоднем балу-маскараде, — хохотнул Дельсон, весело подмигивая.
— Он нам не говорил, мы сами обо всем догадались, — добавил подошедший Дэйон, заметив мое вытянувшееся лицо. — Мы что, Кэла не знаем, что ли? Он же наш лучший друг, мы его знаем как облупленного. И видим, что он стал в тысячу раз спокойнее, перестал нервно метаться на тему поиска прекрасной девы, которую год искал, и произошло это ровнехонько с твоим появлением в академии… Мы пока что умеем складывать два плюс два.
— Да и ваша обоюдная, хм-м-м, взъерошенность сразу выдала вас с головой, еще до того, как Кэл решился прилюдно «пометить» тебя поцелуйчиками.
— Хэй, не пугай Лору, — ткнул Дэйон брата локтем в бок. — Не так уж и с головой, просто мы с тобой по себе судим и сразу же что надо и не надо примечаем.
— Да и учитывая то, как он на тебя смотрел…
— А как он на меня смотрел? — тут же спросила я.
— А вот как ты про Маргариту сказала, — хмыкнул Дельсон. — С серде-е-ечками в глазах.
— Да ну конечно, — рассмеялась я. — Такое описание точно не про него. Калипсо не такой.
— Не такой — это не какой именно? — раздался любопытный голос за моей спиной.
Я ойкнула, не заметив, как Калипсо приблизился к нашей компании. Вряд ли он слышал весь наш разговор, но я все равно смутилась, на миг растерявшись и не зная, что именно ответить. Меня спас Дельсон, громко воскликнув:
— Не такой многолюб, как мы, да, Кэл? Лора немножко вошла в ступор, глядя на нас с Маргаритой. Помоги ей из этого ступора выйти, ты ведь хорошо умеешь помогать выходить из нужного состояния и входить в нужное, да-а-а?