Укротить мустанга

Джексон Бренда

Мужчина знал: он сохранит в памяти сегодняшнюю ночь как самую незабываемую в своей жизни. Хотя ее испуг, вызванный осознанием того, что они не предохранялись, болью откликнулся в его сердце. На краткий миг им овладело желание признаться ей, что она боится напрасно, однако в следующую секунду в его мозгу ослепляющей вспышкой возник пустой дом и записка от Линетт. Записка, в которой она объяснила причины своего поступка: ей нужны дети и мужчина, способный стать их отцом.

А Маккиннон отцом стать не мог. В двадцать три года он принял решение, которое будет причинять

ему боль, пока он жив. Он любил детей и, видит Бог, всегда хотел их иметь. Но мысль о том, что он может передать свою болезнь детям, занозой сидела в его мозгу. Чтобы исключить любой риск, он сделал вазэктомию.

Поступок Линетт глубоко ранил Маккиннона. Он хорошо спрятал свою боль, хотя иногда она вновь напоминала ему о себе. Внешне это проявлялось разве что в некоторой осторожности, с которой он относился к женщинам, выказывающим к нему интерес. Но с Кейси все было по-другому. И хотя Маккиннон легко мог представить ее с ребенком на руках и ни секунды не сомневался, что она будет чудесной матерью, отказаться от желания видеть ее в своей постели он не мог.

Пусть недолго, но она будет моей, думал Маккиннон, борясь со сном. Через несколько секунд он уже крепко спал.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Ночь любви изменила многое, но важнее всего для Кейси было то, что Маккиннон больше ее не избегал. Наутро он разбудил ее нежным поцелуем, и первую половину дня они провели в постели.

Последующие две недели превратились для нее в сказку – теперь Кейси с нетерпением ждала окончания рабочего дня, чтобы остаться с Маккинноном наедине. В гостевом домике она уже почти не показывалась, практически переселившись в главный дом. Сперва она пыталась держать их отношения в секрете, но после того, как однажды утром, выходя из спальни Маккиннона, Кейси столкнулась с Генриеттой, она уже не предпринимала таких попыток. Она просто была счастлива.

Может, работники ранчо и заметили, что отношения между владельцем конюшни и тренером изменились, но никто ни разу не позволил себе никаких комментариев. Команда у Маккиннона подобралась замечательная, и, вероятно, люди решили: «Это не наше дело». Но что самое удивительное, такую же позицию заняли и родители Маккиннона, и отец Кейси, хотя они не могли не заметить происходящего между молодыми людьми.

Странно, но условия, которые поставил ей Маккиннон, не слишком волновали Кейси. Она велела себе просто радоваться жизни, хорошей погоде и отличным результатам Черного Принца. В последнюю неделю он вдруг стал стабильно показывать рекордную скорость, и теперь стало окончательно ясно, что жеребец к скачкам готов.

Надо немного снизить нагрузки, чтобы к середине августа он подошел в наиболее оптимальной форме...

Сердце Кейси забилось сильнее – в начале августа должна была состояться свадьба ее кузена Иана, приглашения получили все Уэстморленды, а также Маккиннон.

Именно у озера Таху всем станет известно, что мы любовники: Маккиннон уже заказал в гостинице один номер на двоих...

—

Эй, красотка! Прокатиться не хочешь?

Кейси обернулась, и ее сердце пропустило удар: Куин сидел верхом на Шторме, его длинные волосы были распущены. Освещенный лучами заходящего солнца, он напоминал древнего воина. Воина, который не примет отказа и без раздумий сделает меня своей пленницей...

— Неплохая идея, – сказала Кейси, справившись с нахлынувшей слабостью. – Только оседлаю Мэри.

Через несколько минут они уже скакали по пастбищу. Подъехав к озеру, они пустили лошадей шагом и теперь ехали бок о бок.

– Отличный день для прогулки верхом, правда? – улыбаясь, спросила Кейси.

– Точно. Поэтому я и решил немного прогуляться. Сегодня я это заслужил – нам удалось продать восемь лошадей.

– Мои поздравления!

– Спасибо.

– Что заставило тебя заняться разведением лошадей? – поинтересовалась Кейси после непродолжительного молчания.

– Когда это ранчо выставили на продажу, я его купил. Родители мне помогли. Недавно я им вернул долг. С банком планирую рассчитаться уже осенью. Когда я приобретал землю, у меня и в мыслях не было разводить или тренировать лошадей. К этому меня склонил Дюранго. Он убежден, что у меня особое чутье, – Маккиннон пожал плечами.

– Ренджи просто пошутил, – подколола его Кейси.

– Я тоже так думаю, – Маккиннон согласно наклонил голову, – но то, что нам удалось стать одними из ведущих в этой области – факт. В общем, чутье или нечто другое, но я еще ни разу не ошибся... – Мужчина крепче сжал повод: руки так и тянулись стащить Кейси с Мэри, перебросить ее поперек седла и умчать туда, где можно забыть о разговорах и заняться тем, что постоянно занимало его мысли... – Не хочешь поиграть? – вдруг спросил он, устремив взгляд на ее губы.

– Поиграть? – недоуменно спросила она. Заметив голодный блеск в его глазах и направление взгляда, она высунула кончик языка и провела им по губам.

– Я знаю отличное место, – внезапно охрипшим голосом сказал он.

– А во что будем играть? – Кейси задумчиво покусывала нижнюю губу.

– Как насчет похищения белой женщины индейцем?

– Только учти, – предостерегающе произнесла она, но в ее голосе послышались нотки смеха. – Мы, свободные женщины Техаса, так просто не сдаемся!

– На это я и рассчитываю, – усмехнулся Маккиннон и поднял Шторма в галоп.

Через секунду Кейси последовала за ним. Они миновали несколько пастбищ, и лишь у гряды скалистых холмов Шторм перешел на рысь.

– Куда мы едем? – наконец спросила Кейси.

– Скоро узнаешь, – со смешком отозвался Маккиннон. – Испугалась?

– Вот еще! – она нахмурилась. – Но тебе разве никто не говорил – держать женщину в неведении неприлично?

– Не припомню, – мужчина наморщил лоб, словно вспоминая. – А вот то, что я собираюсь с тобой проделать, – он особо подчеркнул эти слова, – кое-кто действительно может посчитать неприличным.