Укротитель для Рыжей
Шрифт:
Мария Геннадьевна была едва ли не единственным человеком, кроме Виктора, кто знал истинные мотивы ее Проступка, и она считала, что сегодня пациентка пришла все по той же причине, и Лера это поняла.
— Мария Геннадьевна, я, вообще-то, по другому поводу, — подняла она голову, ловя взгляд Вересовской.
Та вопросительно взглянула на нее.
— Мне сегодня сон приснился… Это уже не первый раз. Нет. Давайте по порядку.
Рассказывать было сложно, Рыжая никогда особо не умела откровенничать, но заставила себя собраться.
— В общем, когда я в сентябре съехала от родителей
— Лера? — Вересовская встревожилась, настороженно глядя на пациентку, но та смотрела куда-то за пределы кабинета.
— Ничего такого. Он просто выпустил меня и ушел, даже не обернулся. Я не успела его разглядеть, только силуэт на фоне открывшейся двери. Я была слишком напугана, чтобы идти следом и интересоваться его личностью.
Это была краткая версия произошедшего.
Под страхом смертной казни Редди бы сейчас не рассказала о слабости в ногах, что почувствовала, когда сильное тело прижало ее к шершавой стене, не позволяя пошевелиться. О том, что никогда в жизни ни до этого момента, ни после не испытывала столь сильного возбуждения. И о том, как бросив там же пакет с мусором, она вернулась в квартиру и, запершись на все замки, отправилась в спальню.
И тем более о том, как снимала напряжение, лаская себя пальцами. И о том какой жгучий стыд испытала после, когда наступил откат и она попыталась осмыслить произошедшее, ощущая себя ненормальной. Даже сейчас от смущения потеплело лицо. Одна радость, она никогда не краснела, так что доктор ничего не заметила.
— Ты вызвала полицию? — с тревогой поинтересовалась Мария Геннадьевна.
— Нет.
— Рассказала брату?
— Нет.
— Кому-нибудь, вообще, рассказала?
— Нет. Только вам.
— Лера, но ведь это мог быть маньяк или насильник! — мягко укорила доктор.
— Вряд ли. У маньяка было полно возможностей довести дело до конца. Я ведь каждое утро бегаю в парке.
Перед глазами снова появился образ мужчины, с которым она встречалась по утрам на пробежке, и мысли вернулись к сегодняшнему случаю.
«Что если это был он? Тогда не вышло забраться ко мне в трусики, что-то его спугнуло, а теперь он выбрал другую тактику? Да нет, бред! Снова паранойя, этот мужик стал бегать всего месяц назад. В сентябре я его там не видела.
— Может быть такое, что это… — последовала секундная заминка, но Вересовская все же продолжила. — Это друзья той девушки решили тебе отомстить?
Она намекнула на Лерин Проступок.
— Не думаю. Если бы это было так, мне скорее сломали бы ноги, чем полезли целоваться. Ксюша на такое неспособна, что бы я о ней ни думала. Скорее, это могло прийти в голову мне, но не ей.
Лера горько усмехнулась, испытав приступ ревности от собственных же слов. Она сколько угодно могла ненавидеть ту, которую считала соперницей, но здравый смысл позволял объективно ее оценивать.
Мария Геннадьевна немного помолчала и спросила:
— От этого незнакомца чем-нибудь пахло? Алкоголем? Это не мог быть бродяга?
— Н-нет. Не похоже.
Лера впервые об этом задумалась. Если бы это был какой-то алкаш или бомж, запах бы точно был. Но естественный аромат тела и дыхание мужчины, когда тот ее целовал, не вызывали дискомфорта. В общем, ничего такого отталкивающего, кроме самой ситуации.
— Тогда тайный поклонник? — улыбнулась Вересовская. — Раз ты говоришь, что плохого он тебе не сделал. Он ведь не ударил тебя? Не угрожал? Не преследовал больше? — исподволь доктор пыталась выяснить подробности.
Отчего-то такое предположение даже развеселило.
— Тогда он мог бы оставить цветы, — усмехнулась Редди. — Только откуда бы ему взяться? Вик всех разогнал…
Лера помрачнела, осознав, что брату больше нет дела до ее ухажеров тайных или явных.
— А насчет второго. Не ударил. Не разговаривал со мной вообще. Да и поцеловал… Уверенно как-то. Не в панике, не впопыхах. Не стараясь сделать больно. Нормально так поцеловал. Целенаправленно. Будто сделал ровно то, что собирался. Ни больше ни меньше. Я даже растерялась…
Она замолчала, вновь погружаясь в воспоминания о том вечере.
Рыжая всегда считала, что достаточно крута и тренирована, чтобы дать отпор в подобной ситуации, но оказалась полностью дезориентирована, когда до дела дошло. Но незнакомец схватил ее в темноте неожиданно. От испуга сковало горло, и она даже не могла закричать. Ударить его тоже не смогла. Никто и никогда так себя с ней не вел, и Редди оцепенела в тот миг, ощутив полную беззащитность.
Да он бы и не позволил себя бить, Рыжая была в этом уверена. Непостижимым образом он умудрился сграбастать обе ее руки одной своей и поднял их над головой, лишив ее возможности сопротивляться. Другая его рука погладил по щеке, провела по горлу снизу вверх, зафиксировала голову, а после он ее поцеловал. Глубоко и жадно, но не грубо. Вспоминая об этом, Лера не могла понять, почему тогда не попыталась откусить ему язык? То ли настолько испугалась, то ли ей неожиданно понравилось то, что она в тот момент чувствовала…
И это было ужаснее всего в той ситуации.
«Этот хмырь собирался меня изнасиловать, а я…»
Воспоминание мгновенно вызывало бурю эмоций, к которым примешивалось чувство вины за произошедшее, и за собственные ощущения. Ладони вспотели и заколотилось сердце. Мария Геннадьевна, заметив ее состояние, встала и налила из кулера воды. Протянула ей пластиковый стаканчик.
Немного успокоившись, Редди посмотрела на настенные часы и лишь тогда продолжила рассказ.
— Сегодня мне снова приснился тот случай, — продолжила она. — Сон был очень реальный, а потом, когда я пошла на пробежку, снова произошел сбой у датчика движения, и мне почудилось его присутствие. Но там никого не было, и дверь в секцию была заперта. Теперь я очень внимательно проверяю, прежде чем выходить, смотрю в глазок-камеру. В него и в темноте все видно. А еще у меня чувство, что за мной кто-то наблюдает. Скажите, это развивается какой-то психоз?