Укротитель Медузы горгоны
Шрифт:
– Здрассти! – радостно произнес Невзоров, усаживаясь на стул. – Тут хороший кофе? А то я зашел вчера в пиццерию, попросил капучино, так мне жуткую гадость приволокли.
– А ты не пей капучино в пиццерии, – посоветовала я.
– Экий ты… встрепанный, – неодобрительно заметил Якименко, придирчиво разглядывая подчиненного. – Жениться тебе пора, будешь тогда по-человечески выглядеть.
– Ну уж нет! – отмахнулся Миша. – Вуза, где готовят жен для полицейских, пока не открыли, а обычная девушка не выдержит жизни с человеком, который все время занят. Вы, Игорь Сергеевич, сами-то сколько раз разводились?
– Вовремя ты подоспел, – сменил тему Якименко, – я как раз хотел объяснить Степе, чем она может нам помочь.
– Что нужно делать? – спросила я.
Глава 9
– Внедрить Михаила за кулисы театра «Небеса», как бы невзначай познакомить его со всеми членами коллектива, – ответил следователь. – Моему помощнику надо аккуратно с тамошним народом побеседовать.
Я, ожидавшая чего угодно, кроме такого предложения, изумленно возразила:
– Но он сам прекрасно может прийти за кулисы и расспросить людей. Покажет рабочее удостоверение, и перед ним любой шкаф распахнут.
Невзоров издал хрюкающий звук, а его начальник сказал:
– Степа, мы уверены, что преступник работает в театре или тесно связан с ним. Говорил уже, он, скажем, рабочий сцены, осветитель, буфетчик, каждый день привозит в «Небеса» продукты. Или, может, он представитель пожарной инспекции. В «Небесах» есть арендаторы?
– В фойе, где в антрактах гуляет публика, стоят лотки с книгами, бижутерией и какими-то поделками, – подтвердила я. – Два продавца – мужчины. Совсем про них забыла. Как и о тех, кто предлагает зрителям лимонад и сэндвичи. Буфетчики, работающие в фойе, заходят за кулисы, у них общий склад с актерским кафетерием. Лоточники тоже в служебные помещения заглядывают. У одного Клюев покупает детективы, у другого Таткина приобретает бижутерию. Семен постоянно снует по гримуборным со своими бидонами. В театральном буфете одни бутерброды, а он привозит полноценный обед: первое, второе. У него многие домой ужин заказывают. Это удобно. Розалия Марковна постоянно так делает, отыграет спектакль или закончит репетицию, а у нее в гримерке уже стоят коробочки с готовой едой, остается только взять их и ехать домой. Вот ведь как получается… На ваш вопрос, сколько людей было вчера за сценой, я ответила: совсем немного. А теперь выходит, что далеко не всех вспомнила. Но вдруг убийца уже взял расчет?
– Не переживай, сразу сосредоточиться трудно, – успокоил меня Якименко. – Маньяк быстро не уволится, это может привлечь к нему внимание. И, полагаю, ему хочется быть в курсе расследования, которое ведет полиция. Поэтому, пока Бочкин всех опрашивает, маньяк останется в «Небесах», будет играть свою роль обаятельного человека.
Я пожала плечами. Якименко заметил мой жест и сказал:
– Хорошо, пусть мы ошибаемся, преступника за кулисами нет. То есть его там вообще не было. Но Михаилу все равно нужно стать в театре своим человеком. Это свежее место преступления, у людей живы в памяти всякие подробности, они могут невольно их вспомнить.
– Но там же орудует этот противный Егор Михайлович, – скривилась я.
– Верно, – согласился следователь. – Но он прет, как бегемот по джунглям, ему не все расскажут,
– Его можно понять, – включился в разговор Невзоров. – Особой прибыли театр не имеет. А договариваться с Обоймовым опасно, он может разболтать о том, кто я.
Якименко повысил голос:
– В общем, мы решили, что лучше всего Михаилу прикинуться твоим кавалером.
– Отличная идея, – пробормотала я, – мне всегда нравились парни, которые и суп, и котлету едят одной ложкой.
– Я этого не делаю! – возмутился помощник Якименко.
– Верно, – согласилась я, – ты, извини, режешь бифштекс ножом.
– А чем его кромсать? – искренне удивился парень. – Меня мама еще в детстве научила пользоваться столовыми приборами.
– Это было давно, ты успел позабыть некоторые нюансы, – фыркнула я. – Изделия из рубленого мяса никогда не режут ножом.
– Ага, – скривился Миша, – их берут лапой и кусают.
– Вот видите, у вас уже хорошо получается, вы похожи на влюбленную пару, – без тени улыбки заметил Игорь Сергеевич. – Легенда, значит, такая. Михаил стилист, работает в фирме «Бак».
– Кто? – подпрыгнула я на стуле.
– Один из ведущих специалистов фирмы, – пояснил Якименко. – С Романом Глебовичем я договорился, Невзоров уже оформлен задним числом на работу. Как будто он служит в «Баке» два года под крылышком… э… Роберто.
– Робертино, – поправила я. – Бризоли недавно стал сотрудничать с фирмой, до него был другой человек.
– Это не важно, – отмахнулся следователь, – главное, Миша в штате. Вполне естественно, что жених приходит к невесте на работу, оба ведь занимаются одним делом.
– Значит, я собираюсь за Невзорова замуж… – протянула я. – Прикольно.
– Твоего парня никто опасаться не будет, – продолжал Якименко, – он не спугнет преступника. Миша прикинется слегка глуповатым и бесцеремонным, например, он может подойти к человеку и сказать: «Вау! Вам надо сменить имидж».
– Здорово, – кивнула я, – настоящие стилисты именно так себя и ведут, нагло лезут ко всем без спроса… Игорь Сергеевич, вы говорите ерунду. Ни один успешный стилист бесплатно совета даже маме не даст. Кроме того, Миша похож на представителя мира моды, как я на африканского пингвина.
– Чем я плох? – обиделся Невзоров. – Хожу в фитнес-зал, легко штангу в семьдесят пять кило жму, подтягиваюсь двадцать раз. Вроде не урод, не кретин, могу поддержать нормальную беседу, а Козлова вечно мной недовольна.
– Ты ужасно одет, плохо пострижен, никогда не делал маникюр и не отличишь брашинг от брошки, – выпалила я.
– Кто такой брашинг? – изумился «жених».
Я повернулась к Якименко:
– Его сразу разоблачат. Человек, работающий с моделями, обязан знать, как именуется круглая щетка для укладки волос. И мне будет элементарно стыдно привести в театр человека, который затянул слишком большие джинсы ремнем со столь оригинальной пряжкой.