Укротитель миров: магические твари
Шрифт:
Бродяга не стал спрашивать, что ему вкололи — охранник рядом с клеткой отбивал всякое желание задавать вопросы.
А ещё через сутки ему стало плохо.
Сначала навалилась тоска. Она неожиданно взяла железной рукой за небритый кадык, и больше не отпускала.
Бродяга неожиданно вспомнил дочку, которую не видел уже несколько лет.
Иришка с матерью жили недалеко — в Царском Селе. Можно и пешком добраться, если захотеть.
Но куда идти в рваном
Пугать девочку синяками, тремором и перегаром?
Бродяга стал вспоминать, сколько исполнилось дочери. Четырнадцать, или шестнадцать?
Сбился, и в отчаянии скорчился в углу клетки, безнадёжно глядя сквозь прутья в широкую спину охранника.
Он не знал, сколько времени просидел так.
Приходил Валентин Григорьевич, озабоченно глядел на бродягу. Что-то спрашивал. Слова звучали глухо, как будто бродяга был под водой. Ничего не понятно.
Он старался удержать в памяти глаза дочери, её смех.
Но память как будто разваливалась. Всё ускользало, не оставляя следа.
Бродяге стало страшно. Но и страх быстро прошёл, уступил место полному отупению.
А потом пришёл тощий паренёк-сторож.
Как всегда поставил перед бродягой миску с едой. Вынес парашу, но не ушёл, а присел на корточки, глядя в лицо со страхом и любопытством.
Вот тут бродягу и накрыла ярость и животное желание вырваться.
Он не понимал, чем тощий так его разозлил. Да и думать не хотел.
Успел заметить изумление на лице парнишки, а затем резко вытянул лапу — лапу?! — и одним движением острого когтя вскрыл сторожу горло.
Тот даже отшатнуться не успел. Вскинул руки к шее и повалился на пол, заливая его кровью.
А бродяга выскочил через незапертую дверь клетки. И в эту секунду его разум рухнул окончательно.
Был ещё кто-то в белом халате, крики и запоздалые выстрелы. Бешеный бег по бетонному коридору, резко пахнущая железная громадина в гараже.
А затем — забор, который он перемахнул с разбега, и свобода.
Свобода!
Воспоминания бродяги сводили меня с ума.
Корчась на деревянном полу сарая, я боролся с ними.
Вот только силы были неравны.
На стороне бывшего бродяги была животная ярость голодной твари — неукротимая и беспощадная.
А на моей стороне — только желание жить.
Все клетки тела пошли враздрай. Они хотели меняться, перестраивались помимо моей воли, и я никак не мог это остановить.
Извиваясь от боли, я выл и царапал ногтями сухие толстые доски. Казалось, на пальцах уже прорезаются кривые когти. Я чувствовал, как жуткая гримаса искажает моё лицо, оно вытягивается, а во рту отрастают жёлтые клыки.
Только зелье, которым угостил меня мастер Казимир, помогало сохранить остатки разума.
И этими остатками я понял, что если буду бороться с тварью — то непременно проиграю. В лучшем случае — мы оба сдохнем в этом сарае, избавив мастера Казимира от необходимости спускать курок.
Тогда я сделал единственно возможное.
Принял тварь и разрешил ей превратиться в меня.
Вместе с бродягой, которым она была раньше.
Лучше стать шизофреником в человеческом обличье, чем чудовищем со здоровой и устойчивой психикой.
Мокрая от пота одежда неприятно липла к телу.
Я без сил валялся на полу, чувствуя, как уходит боль. Тугая струна в груди звенела всё глуше.
По спине пробежал холодок и заставил меня вздрогнуть.
Я поднял голову и увидел в окне под потолком яркое утреннее солнце.
Перевёл взгляд на руки.
Руки были в крови и занозах, ногти сломаны и содраны.
Но это были мои руки.
Это что получается?
Я убил не тварь, а человека? Пусть и превратившегося в тварь?
Желудок скрутило спазмом.
Я же засунул пальцы в рот и принялся выдирать занозы зубами.
Одновременно с испугом и любопытством поискал в своём мозгу постороннего.
Но не нашёл и постепенно успокоился.
Через час пришёл мастер Казимир. Снова взгромоздился на стремянку и заглянул в окно. Заметил моё состояние и пустую бутылочку из-под зелья, которая валялась на полу.
— Ночью накрыло? — сочувственно спросил он.
Я пожал плечами.
— Наверное. Не знаю.
— Подойди-ка ближе, — попросил Казимир.
Внимательно посмотрел в мои глаза и удовлетворённо улыбнулся в густую бороду.
— Вот теперь видно, что ты прошёл Слияние.
— Что за слияние? — равнодушно спросил я.
— Слияние с магией, — объяснил мастер. — Магическая матрица — это только половина дела. Её ещё надо разбудить. Обычно это делают под присмотром врача и двух-трёх опытных магов. Но ты справился сам. Зелье помогло?
Я кивнул.
— Угу.
— Теперь можно бы тебя и выпустить, — задумчиво сказал Казимир. — Но ты посиди ещё денёк, на всякий случай. Отдохни, выспись. Матрас мы с Сенькой сейчас тебе принесём. Не против?
— А есть варианты? — поневоле улыбаясь, спросил я.
— Чтобы не скучно было, я тебе ещё бутылочку с зельем дам. Сорок градусов, сам настаивал.
— И книжку какую-нибудь, — попросил я. — Мне бы про магию почитать.
— Книжку? — удивился Казимир. — Ладно, поищу.
Нетерпеливый автомобильный гудок ударил по ушам.
— Чёрт! — нахмурился Казимир. — Это от графа Стоцкого за продуктами. Ладно, сейчас мы с Сенькой их отпустим и снабдим тебя по полной программе.