Укротитель миров: магические твари
Шрифт:
А затем вокруг шеи корнета возникло лёгкое серебристое сияние, которое Жан Гаврилович сразу узнал. Из Лопухина выходила его магическая матрица.
Дьявол!
— Стой! — заорал Жан Гаврилович парнишке, машинально бросив взгляд на тёмные окна. — Отпусти его! Захаров, назад!
Захаров, который бросился на помощь товарищу, послушно остановился. А Жан Гаврилович быстро заговорил.
— Ты серьёзно пострадал, парень! Тварь наложила на тебя свою матрицу. Если это не вылечить — будет беда. Ничего плохого
Долгую секунду парень смотрел на Бердышева.
— Слово дворянина? — задумчиво переспросил он и чуть ослабил хватку.
Лопухин, хрипя, упал на колени и уткнулся лицом в бампер внедорожника.
Серебристое сияние окутывало мои руки, жадно впитывалось в кожу. Струна в груди звенела:
«Ещё! Ещё!»
— Слово дворянина? — переспросил я.
Чёртов непонятный мир! Полузнакомый город, в котором есть дворяне и магия.
Я бросил взгляд на Жана Гавриловича и шестым чувством понял, что он куда сильнее Лопухина. Этот офицер легко справится со мной.
Но Жан Гаврилович стоял неподвижно, вскинув руки вверх.
Краем глаза я увидел растерянное выражение на лице баронессы и ослабил хватку.
Лопухин, хрипя, упал на колени.
— Почему вы привезли меня сюда? — требовательно спросил я. — Только не ври!
— Магическая тварь наложила на тебя свою матрицу, — повторил Жан Гаврилович. — Её нужно срочно стереть.
— Почему не в больницу? Стоп, я понял. Вы облажались. Тварь не должна была сбежать, но сбежала и бросилась на меня. И теперь вы хотите это скрыть. Так?
Жан Гаврилович не ответил, но по выражению его лица я понял, что угадал.
Он мог бросить меня на помойке. Или просто добить.
Но вместо этого подлатал раны, привёз в укромное место и вызвал доктора.
Этого достаточно, чтобы пока поверить ему. Да ещё и слово дворянина!
— Хорошо, — сказал я, медленно опуская ноги на брусчатку двора. — Я пойду с вами.
Баронесса, оглядываясь на меня, потыкала пальчиком в домофон.
— Яков, — сказала она. — Открой, это я.
Замок щёлкнул, и мы вошли в подъезд. Захаров придерживал Лопухина, у которого подгибались колени. На меня толстячок поглядывал недобро.
Жан Гаврилович нажал кнопку лифта. Двери раздвинулись. За ними я увидел просторную кабину, габариты которой никак не совпадали с размерами шахты. Ноги невольно напряглись.
Но мои провожатые спокойно вошли в кабину.
Я хмыкнул и шагнул за ними. Баронесса чуть отодвинулась, пропуская меня.
Кабина пошла вверх совершенно бесшумно. Остановилась на этаже и выпустила нас на узкую лестничную площадку.
Единственная дверь была открыта. Из-за неё выглядывал седой старик — древний,
— Мария Васильевна! Радость-то какая! А что же не позвонили, не предупредили? Я бы к Битцеру сбегал за вашим любимым!
— Здравствуй, Яков! — небрежно кивнула баронесса. — Мы пострадавшего привезли. Надо показать его доктору, а утром накормить.
— Всё сделаю, Мария Васильевна! — закивал Яков.
Но тут вмешался Жан Гаврилович.
— И вас, баронесса, попрошу остаться в квартире. Надо же проследить, чтобы молодой человек не заскучал.
— Вы с ума сошли? — возмутилась баронесса. — Я не стану здесь ночевать! Пусть его ребята караулят!
Жан Гаврилович укоризненно покачал головой и повернулся к толстячку.
— Захаров, — сказал он.
— А чего? — Захаров закивал. — Я останусь. А завтрак будет?
— Только не спать! — строго предупредил его Жан Гаврилович.
— Понимаю, — вытянулся Захаров.
— Сейчас бегом на улицу! Встретишь доктора и проводишь его сюда.
Меня отвели в просторную комнату. Посреди комнаты стояла широкая кровать. Рядом с кроватью — зеркальный шкаф и небольшой письменный стол. Возле стола стояло удобное кресло на деревянных ножках. В углу комнаты я заметил узкую дверь.
— Там уборная, — сказал Яков. — Если приспичит.
Всё вместе напоминало двухместный гостиничный номер класса «стандарт».
— Раздевайся, — сказал Жан Гаврилович, придерживая меня за локоть. — До ванны добраться сможешь?
— Смогу, — кивнул я, хотя совершенно не был в этом уверен.
Схватка с Лопухиным забрала последние силы. Раны хоть и не кровили, но болели невыносимо, и я держался на чистом упрямстве.
— Дверь не закрывай, — мягко сказал мне Жан Гаврилович. — Ослаб ты. Баронесса! Прикажите Якову пока накрыть ужин! Холодные закуски и чай. Лопухина накормите — он много сил потерял.
Баронесса, поджав губы, вышла из комнаты.
— Как ты это сделал? — с любопытством спросил Жан Гаврилович. — Как справился с Лопухиным?
Я пожал плечами, расстёгивая то, что осталось от рубашки.
— Не знаю.
Вслед за рубашкой на пол полетели брюки. Бумажник глухо стукнул о паркет.
— Что у тебя там? — спросил Жан Гаврилович.
Я искоса взглянул на него, но ничего не ответил. Захочет — сам посмотрит. А я проверю, такой ли он благородный, каким хочет казаться.
Жан Гаврилович хмыкнул.
— Дикий ты какой-то. Ладно, я скажу Захарову, чтобы купил тебе одежду.
Сантехника в ванной оказалось вполне привычной конструкции. Фаянсовый унитаз — почему-то светло-зелёный. Никелированные вентили кранов и душевая лейка.