Укротитель времени (сборник)
Шрифт:
— Хотите, я потру вам спину?
— Нет, спасибо. — О'Лири почувствовал, что краснеет. — Да я как-то привык сам справляться с этим делом. Но все равно, спасибо. Но, хм… может, увидимся на вечере?
— Со мной, сэр? Да я ведь всего лишь горничная! Они не разрешат мне посмотреть даже из кухни!
— Какая чепуха! Ты ничем не хуже всех остальных! Я тебя приглашаю — приходи!
— Я не смею, сэр. А кроме того, мне совершенно нечего надеть.
Она, робко улыбаясь, стала застенчиво поправлять полотенце на своей стройной фигурке. Лафайет глубоко
— Как тебе это?
У девушки перехватило дыхание.
— О, оно великолепно, сэр! Это правда мне?
— Да, тебе. А теперь будь хорошей девочкой и беги. До встречи на вечере.
— Я никогда не видела такой прелести! — Она бережно взяла платье в руки. — Если бы вы одолжили мне еще махровый халат, сэр, то я бы мгновенно убралась. Я уже знаю, где мне взять туфли к этому платью и…
Лафайет нашел махровый халат, накинул его ей на плечи и проводил к двери.
— Еще раз прошу прощения, что помешал принять тебе ванну, — сказал он.
— Это вышло непреднамеренно.
— Не думайте об этом, сэр, — она улыбнулась ему. — Это было самое замечательное событие в моей жизни. Кто бы мог подумать, что колдуны бывают такие молодые и такие симпатичные?
Дафна подошла к нему, приподнялась на цыпочках, быстро поцеловала его в кончик носа и, повернувшись, помчалась по коридору.
Когда Лафайет уже застегивал последнюю позолоченную пуговицу на темно-синем пиджаке, который он выбрал из множества висевших в шкафу, послышался легкий стук в дверь.
— Войдите! — отозвался О'Лири. Он услышал, как сзади открылась дверь.
— Надеюсь, вы не откажетесь переговорить со мной? — произнес вошедший глубоким голосом.
Лафайет повернулся. Никодеус, в сером элегантном костюме, закрывал за собой дверь. Достав пачку сигарет, он предложил их О'Лири и дал прикурить от зажигалки. Как успел заметить Лафайет, это была зажигалка фирмы «Ронсон».
— Что-то я не видел, чтобы кто-нибудь здесь курил сигареты, вы — первый, — сказал О'Лири. — И эта зажигалка…
Никодеус вертел зажигалку в руке, пристально глядя на Лафайета.
— Позже у нас будет масса времени для всех этих объяснений, мой юный друг. А пока не началось торжество, я бы хотел несколько минут… э-э… поговорить с тобой.
— Да, спасибо, что выручили меня сегодня.
Лафайет застегивал пояс, на котором висела шпага, и на секунду остановился, с восхищением разглядывая в зеркале покрой своих бриджей.
— На какое-то мгновение мне показалось, что Горубл задался целью отправить меня на виселицу. Что со стариком?
— Ну, он вообразил, что если ты что-то можешь по части магии, то должен оказать нам большую помощь в предстоящей войне с мятежным Лодом. И когда ты сказал, что никакой магии вообще не существует, это его страшно расстроило. Ты должен его простить. В некоторых вопросах он весьма наивен. Я рад, что смог выручить тебя, но если честно —
О'Лири наблюдал в зеркале за фокусником, который по-прежнему вертел в руках зажигалку.
— Хотел осмотреть здешние достопримечательности.
— Ты раньше никогда не бывал в Артезии?
— Нет. Я даже не подозревал о ее существовании. Правда, помню, был один сон — какой-то стеклянный дом, телескоп… но вряд ли тут есть какая-нибудь связь.
Он резко обернулся. Никодеус, стоящий прямо перед ним, быстро положил зажигалку в карман.
— Что это вы ее так быстро спрятали? — запальчиво спросил О'Лири. — И зачем вы все подкрадываетесь поближе ко мне?
— Ах, это… — Никодеус заморгал, смущенно улыбаясь. — Ну, это… миниатюрный фотоаппарат. Понимаешь, у меня хобби: я делаю «снимки без лести», естественно, когда человек не знает, что его фотографируют, я только…
— Дайте-ка я взгляну.
Никодеус заколебался, потом сунул руку в карман и извлек оттуда фотоаппарат. Он был сделан в виде зажигалки, даже мог соответственно действовать — это О'Лири уже видел, но по весу он был тяжелее обычной зажигалки. С тыльной стороны были встроены крошечные объективы. Он вернул фотоаппарат.
— По-моему, я стал излишне подозрительным после того, как за неполные два часа мне успели нарисовать несколько вариантов жуткой кончины, которая меня ожидала.
— Не думайте об этом, мой дорогой О'Лири. — Никодеус бросил взгляд на его руку. — Ах да, я обратил внимание на твой перстень. Очень интересный рисунок. Позволь мне поближе на него посмотреть?
Лафайет покачал головой:
— Он не снимается. А что, собственно, интересного в этом кольце?
Лицо Никодеуса стало серьезным.
— Так случилось, что здесь, в Артезии, секира и дракон имеют особое значение. Это знак старинного королевского дома. Существует древнее пророчество — и люди здесь притворяются, что верят такого рода вещам, — что королевство в его лихую годину спасет… гм… герой, который прискачет верхом на драконе с секирой в руках. В пророчестве сказано, что героя сразу узнают по этому символу. Я думаю, что этот назойливый шут Йокабамп заприметил перстень — у него острый глаз — и тут же сымпровизировал все остальное. И я бы сказал, к счастью для тебя. А ведь он мог завопить, что это дурной знак. Лод ходит с секирой, понимаешь, и повелевает драконом.
Лафайет пристально посмотрел на Никодеуса и рассмеялся:
— Вы так говорите, как будто сами верите во все это.
Никодеус спокойно усмехнулся:
— Конечно, это всего лишь басня. И все же я бы на твоем месте повернул перстень рисунком внутрь.
— Не могу понять, — сказал О'Лири, — почему вас больше всех заботит мое будущее? Все остальные, похоже, только и ждут, чтобы меня вздернули за уши.
— Просто естественное желание помочь чужестранцу в беде, — ответил, улыбаясь, Никодеус. — В конце концов, избавляя тебя от каленого железа, я имел и свой интерес.