Укротитель. Трилогия
Шрифт:
Вокруг кипела битва, в которой хидои оцепления принимали посредственное участие. Сагар устало уселся на пятую точку и по моей команде поднес к глазам обвисшего викинга.
Так он и застыл, потому что получил приказ к открытию створок. Я вывалился наружу совсем уж непотребной тушкой. Кабины на двух хидоях тут же открылись. Вниз спрыгнули наездники, застывая рядом со мной.
Ага, спохватились, хороняки. Поняли, что, потеряв покровителя, тут же огребут кучу жизненных проблем.
— Целитель далеко? — спросил я у наездника.
Внимательно осматривающий
Жизнюк скатился с седла и тут же ринулся ко мне.
— Посмотри викинга, — отмахнулся я и, не встретив понимания, прикрикнул: — Выполнять приказ!
Целителя проняло, и он подбежал к викингу. Через несколько секунд напряжения я услышал успокаивающий ответ:
— Все нормально; перелом руки и сотрясение.
— Ну и ладушки, — выдохнул я, заваливаясь на спину.
Небо было пронзительно-голубым и очень высоким. Вокруг гремела битва, а мы словно находилась в бездонном колодце спокойствия, полностью отрезанном от всего мира. Хоть я и просидел все время внутри горба сагара, но вымотался не меньше махавшего секирой викинга. Нервное перенапряжение отдавалось какой-то потрескивающей головной болью. Внезапно мне показалось, что виртуальный колодец сузился, а затем и вовсе схлопнулся. Отпущенное из силков воли сознание потерялось где-то в небесных далях…
Когда устают нервы, а не тело, долгий сон похож на настоящее чудо. Проснулся я абсолютно свежим и полным сил. С удивлением заметил, что нахожусь в своей маленькой каюте. Значит, все в порядке. Или нет?
Быстрое погружение на ментальный уровень сознания показало, что все действительно в порядке. Рядом, за стенкой грузового трюма, лениво ворочалось спящее сознание сагара. Злюку я так и не смог добудиться — устала, бедняга.
Как же хорошо!
Натянув только подштанники, я вышел на палубу и с хрустом в суставах потянулся. Судя по всему, маги меня чуть «подзарядили», а телохранители перенесли в каюту. Пережив столько треволнений, тело буквально требовало чистоты и свежести.
Оглянувшись по сторонам в поисках хоть какой-то емкости, я плюнул на все и тупо вывалился через борт.
Блаженство. Осенняя река все еще хранила остатки летнего тепла.
Несколько мощных гребков под водой разогрели мышцы и вызвали в душе дикое желание скорости и мощи. Сконцентрировавшись, я уловил поблизости парочку отдыхающих акаяси. Опознав готового к патрулю, но пока еще не заполучившего в седло наездника они, позвал его.
Шершавая кожа угря-переростка оставила на мне пару мелких царапин, но это были пустяки по сравнению с восторгом стремительного скольжения в глубине реки. Плотная масса воды старалась вырвать наглого человечишку из седла, но оказалась бессильной.
Когда в груди закончился воздух, я послал акаяси вверх, поймав себя на желании почудить. Этого раньше не делал никто, но это не значит, что такое невозможно: разогнавшись, акаяси выскочил из воды подобно дельфину. Увы, таким трюкам бедного они никто не учил, поэтому он не смог повторить действия дельфина и рухнул вниз немного боком, что выбило меня из седла.
В голове на секунду помутилось, но не критично. Пара мощных гребков позволила мне выбраться на поверхность.
Над рекой слышались крики встревоженных пловцов и сигнальные рожки.
Да уж, навел я шороху. Придется извиняться. Конечно, статус ярла позволял творить и не такое, но если хочешь понимания от подчиненных, нужно быть внимательным к их нервам.
Из реки меня выловил Сигтрюгг, склонившись с борта подоспевшей ладьи. А вот громче всех ругался, как всегда, Клепп. Всеобщий переполох и стал причиной его пробуждения.
— Ты совсем с ума сошел?! — заорал мне в лицо Клепп.
Рука викинга была плотно прибинтована к телу, что добрее его не делало. Измотался, бедняга, пытаясь спасти жизнь неугомонному работодателю. А мне почему-то хотелось улыбаться, что я и сделал, едва не доведя Клеппа до состояния берсерка.
А ведь все и вправду было хорошо — птички пели, солнце грело и, что самое главное, все были живы. Вон из общей каюты на корме соседней баржи выбрался позевывающий Али.
Интересно, а где Турнок?
Гном обнаружился в трюме. Он забился в грузовой отсек, совершенно не смущаясь соседства спящих они. И хотя мастер-рудокоп отказался выходить на палубу, особо травмированным, как телесно, так и психически, он не выглядел. Просто его утомили высокие скорости и открытые просторы. Ладно, пусть отдыхает.
Судя по всему, проспали мы больше суток, так что искать здесь пленника смысла не было. Как показали последовавшие за пробуждением опросы, Мстислав не только уволок бея с собой, но и успел провести переговоры.
К вечеру появились первые результаты нашей безумной миссии. К правому берегу Дольги начали подходить группы бывших рабов. Обмен проходил на сухопутной границе, так что к переправе люди добирались, уже осознав свое счастье. Встречным потоком мимо нашего лагеря двигались пленные аравийцы. Их окружали плотные массы славянских витязей, которые буквально сочились злобой. Причем злились воины не только на исконных врагов.
Я понимал этих людей. Они ненавидели меня за кажущуюся кощунственной толерантность. Трудно понять другого человека, если он по каким-то причинам не ощущает ту же боль, которая раздирает твое сердце. Уверен: если бы кто-то разорил долину Мен и убил моих друзей, единственным желанием было бы вырвать все внутренности врага. Тот же, кто позволил бы себе думать иначе, стал бы врагом едва ли не большим, чем убийца.
Что самое интересное, две противоречивые эмоции царили над берегом Дольги, совершенно не смешиваясь и тем более не нивелируя друг друга. Нельзя передать всю гамму ярости, боли, облегчения и бурной радости, когда матери встречали своих оплаканных дочерей, а отцы, чьи родовые корни, казалось, подрублены навсегда, с радостью обнимали избитых, порой покалеченных, но все же живых сыновей.