Укротители моря

Стоквин Джулиан

– Погоди немного, – буркнул он матросу, который приподнял белый флаг.

На другом конце квартердека поняли, что якорь уже почти вытащили из морского дна. Наступил ответственный момент. Как только якорь вытянут из грунта и судно двинется, надо будет сразу распустить паруса и начать управлять кораблем, иначе его будет сносить по ветру. Все замерли в напряженном ожидании. Кидд взглянул на покрытый маслом и похожий на птичий клюв конец крамбалы. Якорный канат вдруг застыл на месте. Он представил, какие, наверное, яростные усилия сейчас прилагали матросы, вращавшие кабестан. Внезапно канат снова начал втягиваться, Кидд почувствовал под ногами слабое подрагивание судна.

– Судно

сдвинулось, – резко произнес он. Матрос, державший белый флаг, дал отмашку. Якорь больше не удерживал судно. «Крепкий» поплыл вперед. Сквозь рупор донеся голос Хоуттона. Паруса упали с рей, одновременно, неровно подрагивая, пошли наверх стаксели. Вполне могло случиться так, что, прежде чем выберут якорный канат и в положенный срок закрепят^ якорь мощными талями, корабль уже будет плыть под всеми парусами. Кидд посмотрел через плечо на нижнюю палубу. Заметив грозную фигуру Хоуттона, он понял, что ему никак нельзя ошибиться. Вода возле борта забурлила, и на ее поверхности появилось толстое кольцо якоря.

– Пертулинь! – крикнул Кидд.

Сейчас надо было спешить, отцепить якорь от каната, чтобы закрепить и якорь, и канат до того, как корабль наберет скорость.

– Зацепить! – он перегнулся через поручни.

Матросы торопливо крепили стопорами канат, чтобы затем втянуть его целиком внутрь. Но едва Кидд повернулся назад, как лицом к лицу столкнулся со вторым лейтенантом.

– Осторожней, черт побери, сэр! – злобно проговорил Бэмптон.

– Есть, сэр! – Кидд вспыхнул.

Офицер не имел права вмешиваться в проведение пусть даже сложного маневра, за который он не отвечал. Тем более что все пока шло как надо: услышав команду «зацепить», матросы на баке, быстро сообразившие, что к чему, и не понукаемые, ухватились за канат и тянули его изо всех сил. Кидд, доверив руководство этим маневром Поулдену, с благодарностью вспомнил его совет переместить матросов с шкафута на бак. Каттали перестали скрипеть, якорь висел на крамбале, упираясь в кат-блок.

– Хорошо. Теперь взять якорь на кат.

Крамбала сделала свое дело, подняв якорь из воды. Кидд обернулся и скомандовал:

– Пропустить сквозь рым катгак и закрепить. Живо!

Все. Теперь три с половиной тонны кованого железа окатывались ударявшимися о борт корабля волнами. Но тут возникли осложнения с креплением якорного каната, под его весом ослабли крепежные тали. Сотни фунтов веса на каждые шесть футов. Если бы ослабли крепления, то это огромная скользкая змея могла натворить немало бед. Еще один баковый матрос, помогая, принялся подтягивать канат за кат-тали, но положение осложняло само двигающееся вперед судно, рассекавшее носом вздымавшиеся пенистые волны.

– Поулден! – бросил Кидд. – Спустись и закрепи фиш-тали.

Великан-матрос спустился вниз прямо на раскачивающийся якорь и, балансируя на его лапах, словно цирковой акробат, ухватился за фиш-тали и плотно прикрепил ими лапы якоря к борту. Своевременное вмешательство Кидда предотвратило раскачивание якоря под ударами волн, тем временем свернутые крест-накрест петли каната были убраны на свое место.

– Укрыть фиш-тали, лентяи! – приказал довольный Кидд.

Да, он не ошибся: «Крепкий» был настоящим морским фрегатом. Его мерное покачивание на ходу в открытом море говорило о хороших мореходных качествах, несмотря на то что залатанный корпус корабля свидетельствовал о его нелегкой доле.

После благополучного подъема якоря Кидд немного замешкался на баке. Раскачивание носа судна то вверх, то вниз действовало на него успокаивающе. Он даже на минуту закрыл от удовольствия глаза, но как только он открыл их, то заметил четырех моряков, недовольно поглядывающих в его сторону.

Выпрямив

спину, он снял треуголку, признавая тем самым свою неправоту, – это было не его служебное место, и удалился. Бак принадлежал матросам, где невахтенные могли законно отдыхать. Кидд уже не был матросом, он покинул тот мир и вступил в другой, более значительный. Разве он имел теперь право на теплый прием и дружбу здесь, как прежде?

Проходя на корму мимо корабельного колокола, он услышал, как неожиданно и резко пробили семь склянок утра. После повторного закрепления якоря на его месте, там, где ему и полагалось находиться днем и ночью, часть команды принялась за уборку, другая встала на вахту, оберегая покой их маленького мирка среди бескрайних морских просторов.

Кидд должен был дежурить в качестве помощника вахтенного офицера, в роли которого выступал мистер Бэмптон. Томас пошел на шканцы, где капитан что-то обсуждал с первым лейтенантом. Они ходили взад и вперед по палубе вдоль наветренного борта, Кидд почтительно остановился чуть поодаль с подветренной стороны. Через двадцать минут после склянок на мостик из внутренней каюты поднялся Бэмптон. На нем был удобный, поношенный мундир, очень скромное золотое шитье, разрешавшееся лейтенантам, потускнело и приобрело серебристый оттенок. Было ясно, что новенький мундир Кидда через несколько месяцев плавания будет иметь точно такой же вид. Кидд явился на вахту немного ранее положенного, тем не менее Бэмптон раздраженно произнес:

– Я рассчитывал вас найти внизу, мистер Кидд.

– Сэр, – Кидд почтительно дотронулся до треуголки.

– Ладно, неважно. Прошу вас держаться неподалеку от меня, и, пожалуйста, ни во что не вмешивайтесь, – Бэмптону явно хотелось обратить на себя внимание капитана. – Сэр, с вашего позволения готов принять вахту.

Кидд услышал пояснения, даваемые капитаном: курс и местоположение корабля, отдельные указания.

– Вахту принял, сэр, – произнес Бэмптон, становясь с этого момента pro tern – временным командиром на «Крепком». Мельком взглянув на Кидда, он повернулся к своему помощнику. – Я проверю натяжку фор-браса с подветренной стороны, – и добавил: – А затем также грота-браса.

Он задумчиво посмотрел наверх.

– Пошлите матросов проверить надежность крепления свернутых парусов на грот-мачте, а также всех парусов от носа до кормы, чтобы все они были прикреплены, как и положено на военном корабле.

Бэмптон развернулся и пошел вниз с мостика. Кидд не знал, как ему быть, следовать за ним или остаться на месте. Он выбрал компромиссный вариант, проявив внезапный интерес к сложенным в нактоузе листикам бумаги с указаниями курса.

– Перенести кливер и поднять стаксель, – услышал он низкий голос квартирмейстера, адресованный матросам, и не видел причины поправлять его указания.

Плыть по Ла-Маншу было совсем непросто, непрерывно дул встречный западный ветер, нескончаемой вереницей тянулись торговые суда, воспользовавшиеся, к своей выгоде, соседством военного корабля. Все суда лавировали с галса на галс, подгоняемые необходимостью в срок добраться до Фалмута, с тем чтобы присоединится к конвою.

Ветер усилился, но затем утих и сменился на слабый южный. Судно после Эддистоуна шло в бакштаг, матросы выбивались из сил, работая под проливным дождем. Штурман, повернув штурвал, держал курс прямо на Фалмут. Паруса развернули, так как ветер и течение изменились на четверть румба. Корабль раскачивало на гребнях волн, испытание, нелегкое для непривыкших к морю людей, но качка нравилась Томасу. Он вглядывался вдаль. Ему еще не доводилось бывать в Фалмуте – легендарной гавани-крепости, спрятанной в глубине скалистого побережья Корнуэлла.