Укротители велосипедов
Шрифт:
– Помочись на неё и всё пройдёт, – посоветовал Ежов.
Дима вытаращился на него, как на умалишённого.
– На кого помочиться? На осу? Но она улетела, и я вряд ли смогу опознать её.
– Придурок, не на осу, а на ладонь! Точнее на место укуса.
– Тренер, вы серьёзно? – с опаской отступая от Ежова, спросил Дима. – Я не буду мочиться на себя и вам не позволю...
Покраснев под смешками окружающих, Ежов проворчал:
– Больно мне это надо. Ладно, садитесь жрать, пока каша не остыла. И позовите Чавина.
Когда Чавин присоединился к компании за столом, первым делом Ежов посчитал нужным предупредить его:
– Сергей, к рукомойнику не подходи, над ним поселились осы.
– Я узнал про них ещё вчера, – ответил Чавин.
– Чего ж ты никому ничего не сказал?
– А никто не спрашивал.
И даже если бы спросил, он бы не ответил, решил Артём. Когда ему ещё может представиться возможность понаблюдать за несчастьями других?..
Покачав головой, Ежов открыл крышку кастрюли и принялся накладывать всем кашу.
Кашей оказалась овсянка, один вид которой привёл Диму в ужас. Поковырявшись ложкой в вязкой белёсой массе, он спросил:
– Что это?
– Каша, – ответил Ежов, посыпая кашу сахарным песком.
– А больше похоже на блевотину.
Кокорин, успевший схомячить полтарелки, поперхнулся и закашлялся. Похлопав Кокорина по спине, Ежов сказал:
– Если боишься смотреть на кашу, ешь её с закрытыми глазами. Вон, посмотри на своего друга, – он кивнул на Артёма, – сидит, жрёт и не возмущается. Как тебе, Артём, моя каша, как вкус?
– Как у гряшных ношков, – с набитым ртом прошамкал Артём.
Лицо Ежова приобрело зловещее выражение.
– Привыкайте, парни, вам ещё полтора месяца питаться моей кашей. Каждое утро...
Радушный приём
Первую тренировку на новом месте было решено сделать чисто символической – никто не чувствовал себя готовым к нормальной, плодотворной работе после двух суток в пути и скоротечного ночного отдыха. Вдобавок требовалось разведать окрестные дороги и подобрать оптимальный тренировочный маршрут.
Прокатившись по ведущей в деревню грунтовке, гонщики, следовавшие за «тазиком» Ежова, выехали на проложенную сквозь лес асфальтовую дорогу и остановились рядом с автобусной остановкой, представлявшей из себя бетонную коробку. Рядом с остановкой друг напротив друга валялись два бревна без веток, между ними чернел пепел кострища, а вокруг были раскиданы пустые бутылки из-под водки и пива – похоже, местные облюбовали останову для своих сходок.
– Куда двинем? – высунувшись из окна машины, спросил Ежов. – Налево? Направо?
– К какому-нибудь магазину! – предложил Дима. – Мне надо снять с карточки денег.
– Наивный, – охарактеризовал Диму Ежов. – Ближайший банкомат – в Сочи. И мы туда не поедем – нам нужны дороги с более спокойным трафиком.
– Но насчёт магазина он прав, – сказал Кокорин. – Как минимум, нам нужны фумигаторы и что-нибудь против ос.
– И косу, чтобы скосить траву на нашем участке, – добавил Артём. – А то мне не улыбается наступить на змею.
– Ещё заказы будут? – деловито спросил Ежов. – Не стесняйтесь, на самом деле я очень богатый и всегда вожу с собой чемодан денег.
С тоскливой интонацией в голосе Дима сказал:
– Унитаз бы ещё...
– Зачем? – удивился Ежов.
– Чтобы установить его в наш туалет.
Дёрнув уголком рта, Ежов сказал:
– Дааа... Мне даже стало интересно, как в нашем сортире будет смотреться настоящий фарфоровый унитаз...
То, что последующие полтора месяца станут настоящим адом, Артём понял примерно через час после начала тренировки. За этот час гонщики успели проехать всего ничего – километров тридцать, – но на этой дистанции они столкнулись с тремя пятикилометровыми подъемами с градиентом, углом наклона, градусов пять-шесть. Казалось бы, градиент не самый серьёзный, но тележить пять километров вверх, сохраняя постоянную скорость хода, оказалось невероятно тяжело как для ног, так и для лёгких. К вершине первой горы Артём буквально взлетел, обогнав на финишном пятисотметровом отрезке всех, и даже решившего по-состязаться с ним Клясова, на вторую он заезжал, испытывая лёгкий дискомфорт в раздувшихся мышцах ног и нехватку кислорода в лёгких, а ближе к вершине третьей горы он встал колом, нога больше не смогла продавливать педаль и пришлось скинуть передачу до постыдной самой лёгкой, чтобы просто доехать до вершины на велосипеде, а не дойти до неё на своих двоих.
От основной группы, остановившейся в тени деревьев на вершине, Артём отстал почти на минуту. Впрочем, на этот раз он доезжал не самым последним – Дима вывалился ещё раньше.
Вскарабкавшись на перевал, после которого дорога, петляя, убегала вниз, Артём слез с велосипеда и, согнувшись и уперев руки в колени, принялся хватать воздух открытым ртом. Между вздохами он то и дело с лёгкой неприязнью поглядывал на Клясова, истекавшего потом, но всё равно выглядевшего довольно свежим и бодрым. Было непохоже, что горовосхождение хоть сколько-нибудь измотало его, и, вполне вероятно, он мог бы легко прокататься по этим подъёмам-спускам до самого вечера.
Но что раздражало сильнее самодовольной физиономии Клясова, так это то, что и Чавин, и Коркорин также довольно спокойно перенесли нагрузку и не подавали признаков усталости.
Усмехнувшись, Клясов спросил:
– Что, Тёма, уже сдох? А ведь подъём был всего на пять километров и с не самым крутым уклоном.
– Но на первом подъёме я тебя уделал, – с придыханием выдавил из себя Артём.
Фыркнув, Клясов пренебрежительно произнёс: