Укротители велосипедов
Шрифт:
– Тут другое, – глухим голосов ответил Чавин. – Если я не слушаю эту музыку, у меня начинаются депрессии. Так есть что послушать или нет?
– Да-да, конечно, – закивал Артём. – Сейчас принесу тебе жёсткий диск.
– Мне не срочно, я просто спросил, – сказал Чавин и, воткнув в уши наушники, снова уставился в книгу.
Пожав плечами, Артём кинул Ежову, смотрящему вместе с Клясовым телевизор:
– Деда, я пойду погуляю пару часиков.
– Мне всё равно, даже если ты идёшь вешаться, – ответил Ежов, не отрываясь от экрана.
Артём поддёрнул шорты, сбежал по ступенькам крыльца и энергично зашагал в высокой, по колено, траве в сторону леса, не забывая, впрочем, внимательно глядеть себе под ноги.
Выждав несколько минут, Ежов и Клясов переглянулись, кивнули и вышли на улицу.
– Куда он пошёл? – спросил Клясов.
Вытянув руку, Дима указал направление.
– В лесу? Далеко идти?
– Минут десять.
– Отлично, погнали, – велел Ежов и трусцой побежал к лесу.
– Смотрите не заблудитесь! – криком напутствовал их высунувшийся из дома Кокорин. Обернувшись к холодильнику, он погладил несколько уменьшившейся живот и расплылся в довольной улыбке.
– Сусанин новоявленный, – ворчал Клясов, шагая за Ежовым по лесу. – И зачем я тебя послушался?
– Достал, – беззлобно откликнулся Ежов. – Я уже извинился. Да, идти в ту сторону было ошибкой. Что тебе ещё от меня надо?
– Уже ничего. Нам же ясно показали направление, надо было просто идти прямо. Так зачем ты принялся изображать из себя индейца и начал искать следы?
– Так я же нашёл какие-то следы. И ты сам согласился, что они принадлежат человеку.
– Ты сам меня в этом убедил. Сам клялся, что следы человеческие, и орал, что научился читать следы в пионерах. Чёрт, нашёл же я, кому верить... пионеру на пенсии. И что вообще пионеры делали в лесах? С каких пор они стали охрененными следопытами? Они умели только дуть в дудки, стучать по барабану, завязывать галстуки и закладывать учителям своих одноклассников.
– В моём детстве пионеры, между прочим, участвовали в зарницах, – напомнил Ежов. – И я занимался спортивным ориентированием.
– Угу, бегал с компасом и с картой. Но от этого ты не стал крутым индейцем. И...
Далёкий хруст ветки заставил Клясова умолкнуть и прислушаться.
– Туда, – указал направление Вадим.
– Уверен?
– Даже если я ошибаюсь, я больше не буду тебя слушать. Полутора часов мне хватило, спасибо тебе, Костя, я нагулялся.
Стараясь не шуметь, Клясов с Ежовым пошли в сторону, откуда донёсся хруст. Постепенно рельеф начал забирать вверх, холм становился всё круче и круче, и Клясов уже начал было подумывать об обходном пути, как внезапно подъем кончился, а холм ухнул вниз почти вертикальной стеной. И метрах в пятнадцати внизу спиной к Клясову стоял, упершись руками в колени, Артём, примериваясь к следующему намного более высокому и крутому холму.
Понимая, что с другого холма, который можно было бы смело назвать горой, они будут видны как на ладони, Клясов огляделся и нашёл рядом идеальное укрытие – поваленное дерево, лежащее аккурат на краю обрыва. Довольно толстый ствол дерева опирался на сухие ветки, был немного приподнят над землей, отлично скрывал наблюдателей от взгляда с вершины соседней горы, и из-под него открывался прекрасный вид на тренировочную площадку Артёма.
Клясов добрался до дерева, просунул под него голову, примял высокую траву и приготовился внимать представлению. Спустя секунду к нему, цепляясь руками за пучки травы, вскарабкался Ежов.
Клясов вытер пот с лица и прерывистым из-за сбившегося дыхания шёпотом заметил:
– Козырный у него... тренажёр.
– Ага. – Немного отдышавшись, Ежов бегло оценил длину склона. – Сто пятьдесят метров вверх. И как он, интересно, заходит в такую крутую горку? Мы в эту еле забрались, а та раза в два выше.
Стоило Ежову сказать это, как Артём трусцой побежал в гору. Сначала уклон был совсем небольшой, и метров двадцать Артём преодолел бегом, но потом склон резко пошёл вверх и ему пришлось перейти на шаг. Мощно отталкиваясь ногами, размеренным ритмичным шагом он добрался до середины горы, где градиент подъёма вырос градусов до сорока пяти. Чтобы двигаться и дальше вверх, он нагнулся и, цепляясь за траву, продолжил медленно карабкаться к вершине.
– Что-то медленно, – констатировал Клясов.
– Мы шли ненамного быстрее. И до скольки у тебя вырос пульс?
– Примерно до ста пятидесяти.
– Вот видишь, он всё делает правильно. Его частота сердечных сокращений повыше твоей, поэтому его пульс сейчас должен быть где-то на ста шестидесяти. Если ещё ускорится, можно перегрузить сердце. Хотя я удивлён, что он это понимает. Наверное, Дима ему внушил, как следует выполнять упражнение.
– А, может, он просто выдохся, – предположил Клясов. – Всё-таки он тут часа полтора ползает.
Подумав, Ежов решил:
– Вряд ли он медленный из-за усталости. Кажется, он просто пытается поддерживать стабильный темп, в котором точно можно добраться до вершины без остановок. Ладно, нужно немного понаблюдать, тогда будет видно, устал он или всё дело в темпе.
Подъём до вершины занял у Артёма минут пять. Вскарабкавшись на гору, он встал на ноги, немного продышался и не спеша побежал вниз по более пологому склону горы.
Вернувшись к точке старта, Артём снова пошёл на штурм горы, повторяя в точности маршрут и придерживаясь того же темпа.