Укротители велосипедов
Шрифт:
– Не, они нормальные ребята, – возразил Артём. – Просто надо немного попривыкнуть к их манерам. Они – простые деревенские парни и далеки от понятий гламура.
– Хватит совращать моего спортсмена! – крикнул сверху Ежов. – У него завтра тренировка! Вали уже к своим дружкам! И не смей напиваться!
Вытянувшись по стойке смирно, Артём, подражая военным, рявкнул:
– Будет исполнено!
– Какой придурок орал посреди ночи? – первым делом спросил Ежов, когда отзвенел звонок будильника.
Сев в кровати и потянувшись, Клясов зевнул и иронично ответил:
– А ты угадай, Костя. Кто вчера бегал на пьянку с местными?
– Конечно же, дятел, – тяжело вздохнул Ежов и свесил на пол тощие ноги. – Что он сказал хотя бы? Кто-нибудь разобрал?
Накрывшись с головой одеялом, Дима пробормотал:
– Кажется, он крикнул «пейте пиво и славьте Сатану». Потом внизу долго хлопали двери и кто-то падал.
Хохотнув, Ежов с невольным восхищением произнёс:
– Вот ханыга.
Когда, проснувшись окончательно, гонщики спустились на первый этаж, первое, что привлекло их внимание, был наполовину съеденный бутерброд, валявшийся посреди стола. Состоял он из нескольких ингредиентов – булки, ломтик помидора, майонез и куска сыра. Однако майонез по какой-то причине имел вкрапления зеленого, от него тянуло терпким запахом мяты, и больше всего напоминал... зубную пасту, которой он, собственно, и являлся.
Внимательно осмотрев кулинарный шедевр своего гонщика, Ежов констатировал:
– Пьянь, всё-таки нажрался.
– Ага, и замутил себе бутер, – добавил Клясов. – Только, наверное, он показался ему не слишком вкусным, раз он сточил его всего наполовину. Сейчас я ему поведаю о его ночных похождениях. – Клясов открыл дверь в комнату Артёма, заглянул внутрь и, ухмыляясь, сообщил своим товарищам: – Либо вчера Артём постригся почти на лысо, либо в его кровати сейчас дрыхнет Кеша.
Заняв место за столом, Ежов нахмурился.
– А сам он где?
Клясов пожал плечами и ответил:
– Без понятия. Попробую спросить нашего боксёра. Если он, конечно, что-нибудь помнит.
Пока Клясов тряс Кешу, который вяло отмахивался руками, мычал: «Куда вы меня несёте? Я ещё могу пить», но напрочь отказывался открывать глаза, с улицы с известием явился Дима.
– Тренер, я не могу попасть в наш туалет. Он заперт изнутри, и в нём кто-то громко храпит.
Громко и неприлично заржав, Ежов сквозь смех выдавил:
– Иди... гы-гы... буди своего друга. Наверное, это он окопался в сортире. Больше некому.
Дима отправился обратно к толчку, а Клясов, бросив попытки добудиться Кешу, с загадочным выражением лица вышел из комнаты и направился на второй этаж. Спустился он с маркером в руке и мстительной улыбкой на губах.
Разведя руки в стороны, Ежов посетовал:
– Ну что такое, Вадим? Опять твои дурацкие шуточки? Я думал, ты давно не маешься подобным, а ты снова... Почему после того, как у нас появился Артём, ты снова начал вести себя как в детстве? Это всё из-за этого ушлёпка, это он так повлиял на тебя?
Приложив к губам указательный палец, Клясов снял с маркера колпачок и на цыпочках прошёл в комнату.
Пока Клясов вершил свою месть, с улицы подтянулся Дима, за которым с унылым видом, пошатываясь, приплёлся Артём. И выглядел он весьма примечательно – под глазом красовался свежий синяк, светлые джинсы были все заляпаны грязью, половина лица была вымазана чем-то красным, а само лицо покраснело и опухло так, что больше всего напоминало помидор. К тому же после ночи в деревенском сортире от его одежды тянуло отнюдь не ароматом свежей горной мяты...
– Живой, ханыга? – с ехидной ухмылкой поинтересовался Ежов.
– Условно, – буркнул Артём, толкнул дверь в свою комнату и застал в ней Клясова. Сидя на краю кровати, тот усердно раскрашивал пятиконечную звезду, контуры которой уже были очерчены от середины Кешиного лба до его челюсти. Оценив художественные потуги своего капитана, Артём посоветовал: – Нос не закрашивай, а то сразу спалит.
Когда переодевшийся в шорты Артём вернулся в гостиную-кухню и уселся с ковшиком воды за столом рядом с Кокориным и Димой, первым делом Ежов спросил:
– Нос-то хоть не сломан?
– А должен? – удивился Артём и принялся ощупывать своё лицо.
– У тебя же вся рожа в крови.
– Серьёзно? – Артём уставился в своё отражение в ковшике с водой, поскрёб щеку, облизал губы и констатировал: – Не, это не кровь, а томатный сок. Только не припоминаю, чтобы пил вчера томатный сок... Не, вчера я точно ни с кем не дрался. Всё прошло мирно.
– Мирно, говоришь? А откуда тогда синяк? – продолжил допытываться Ежов.
– Синяк? А, это я упал с коня. – Отвечая на немой вопрос всей троицы, Артём смущённо пояснил: – Ну... это... после дискотеки мы решили устроить турнир... рыцарский. Кто-то где-то нашёл двух лошадей, мы отломали от какого-то забора пару жердин и стали изображать из себя рыцарей. Только лошади были не в курсе, что они стали боевыми конями, сильно пугались, и в конце концов одна скинула меня. Вот я и приложился о своё копьё, когда падал.
– Господи, – простонал Ежов. – Мне только проблем с полицией не хватало. И что я скажу Нефёдову, если тебя загребут в отделение? Что мой гонщик не выйдет на Тур, потому что сидит за угон лошади? Цыган, блин, недоразвитый...