Укрой меня от замыслов коварных
Шрифт:
Садовое товарищество «Релог» не выделялось среди других таких же «народных» роскошеством особняков. Тем не менее появились и на его территории несколько кирпичных строений, претендующих на звание «коттеджа». Впрочем, их владельцы все были людьми вполне нормальными, семейными, тихими, хотя и состоятельными, и вели себя скромно.
Надеялись жители «Релога», что так же будут вести себя хозяева последнего участка, купившие его по соседству с дачей Даниэлы и начавшие сначала сносить старые строения, а потом возводить современные хоромы. Так было всегда, и такой порядок устраивал всех.
Однако нынешняя суббота выпала из поля зрения «бога тишины», подчинившись иным богам – бесшабашного веселья, шума и гама.
Соседи закончили стройку аккурат в день рождения Даниэлы и начали праздновать это событие именно в этот день, восемнадцатого сентября. Видно их не было, вокруг особняка, напоминавшего готический замок из серого кирпича с красными вставками, строители соорудили высокий трёхметровый забор из бруса, но слышно было хорошо.
На территорию коттеджа заехало пять машин, все как одна – чёрные джипы. Гостей набралось человек двадцать. И все они молчать не хотели. Сначала включились машинные радиоприёмники, сразу несколько. Потом соседи врубили мощную установку, заполнившую весь посёлок грохотом и воем, который трудно было назвать музыкой.
Отдых превратился в пытку. Никто из гостей Даниэлы не предполагал, что вместо приятного времяпровождения на природе им придётся окунуться в какофонию чужого веселья.
Какое-то время терпели, обмениваясь репликами в моменты наступавшей относительной тишины. Потом Шурику Фомину надоело слушать разухабистые псевдонародные песни вперемешку с хард-роком, разносившимся окрест на многие километры, и он с братом Даниэлы попытался утихомирить соседей.
Их не было минут десять. Шум стих. Они вернулись, явно смущённые и раздосадованные, а через несколько минут посёлок снова накрыл шквал музыкальной «бомбардировки», помноженный на весёлые крики празднующих новоселье.
Роман мог бы не обращать на это внимание, умея блокировать посторонние шумы, но по взгляду Даниэлы понял, что та терпит чужое застолье из последних сил, и решил поговорить с соседями лично.
– Мы с тобой, – предложил белобрысый Шурик, в майке и шортах похожий на студента-первокурсника; на самом деле ему исполнилось двадцать девять лет. – Там мужиков человек десять.
– Не надо, – отказался Роман. – Я не собираюсь с ними драться.
– Может, меня возьмёшь? – нерешительно сказала Даниэла.
Он улыбнулся, покачал головой, натянул футболку, – из-за жары все трое мужчин были одеты легко, – и двинулся к соседям.
Дверь рядом с воротами в глухом брусовом заборе была заперта. Долгое время на звонок никто не реагировал. Наконец гостя услышали. Щёлкнул замок, загремела щеколда, дверь приоткрылась. Выглянул толстый рыжий парень, потный, весёлый, в одних плавках. В руке он держал пивную бутылку.
– Чо надо?
– Извините, ради бога, – вежливо проговорил Роман (мысленно развёл руками, как бы извиняясь перед Олегом Харитоновичем), – не могли бы вы убавить громкость ваших динамиков? Хотелось бы отдохнуть от городской суеты и шума.
– Да брось ты, какой шум? – махнул рукой рыжий. – Музыка ещё никому не мешала. Не вечер же?
– И всё же я очень вас прошу, – проникновенно сказал Роман. – Это не музыка, это шестьдесят децибел в голову.
Лицо рыжего стало скучным.
– Да пошёл ты! – бросил он, намереваясь закрыть дверь.
Роман подставил ногу в кроссовке, вонзил заледеневший взгляд в такие же рыжие глазки парня. Тот вздрогнул, меняясь в лице.
– Будьте добры, выключите музыку!
– Х-хшо, – выдохнул парень.
Роман повернулся, чтобы уйти, но подумал о ненадёжности эксперимента и решил подстраховаться.
– Я посмотрю, а вы пока выключайте.
Сделав шаг вперёд, он не дал рыжему закрыть дверь, оглядел двор дачи.
В другое время было бы удовольствием полюбоваться на коттедж, выстроенный из современного укрупнённого туф-кирпича, но в данный момент было не до оценки архитектурных красот «замка».
На площадке, посыпанной гравием, теснились пять чёрных джипов, от «Шевроле» до «Мицубиси-Паджеро». Дверцы всех пяти машин были открыты, и мощные динамики давились звуками песен, перебивающих друг друга.
За паркингом начинался лужок в обрамлении свежепосаженных елей, на котором в живописном беспорядке располагались белые шезлонги и тенты. На шезлонгах возлегали практически голые девицы. Одна из них взвизгивала, отбиваясь от волосатого толстяка в панаме. Две девицы и трое парней гоготали в большом пластиковом бассейне, устроив «неолимпийские игры». Остальных обитателей коттеджа видно не было.
Пахло шашлыками и винными парами.
На гостя никто не обратил внимания.
Роман просканировал территорию дачи, обнаружил скопление аур, окрашенных плотскими удовольствиями их владельцев, покачал головой. Эти люди, не обременённые интеллектом, жили просто и веселились просто, в силу стандартных понятий и фантазий. Главное для них было – «оторваться по полной», в соответствии с рекламой такой жизни, а то, что при этом они мешали отдыхать другим, никого из них не волновало.
Рыжий, сознание которого фрустировал Роман мысленно-волевым выпадом, подошёл к машинам, выключил радиоприёмник одного джипа, уменьшил громкость второго.
– Так нормально?
Роман послал общую пси-установку, ориентированную на соблюдение тишины, получил слабенькие ментальные ответы, похожие на воронье карканье (так он слышал телепатические гармоники). Компания отреагировала на установку без возбуждения агрессивных токов. То ли она сама устала от грохота, то ли на молодых людей действовала жара.
– В десять вечера выключишь приёмники вообще! – добавил Роман рыжему гулким вибрирующим голосом.
– Лады, – кивнул рыжий, обильно потея.
Роман бросил взгляд на девиц, продолжавших вяло заниматься «отдыхом», и вернулся на дачу Даниэлы, надеясь в душе, что поступил правильно. Перед глазами то и дело всплывал облик Олега Харитоновича, грозящего пальцем, отчего уверенности в правильности выбранной тактики у новоявленного активника не было.
Даниэла кинулась к нему птицей.
– Ну что?!