Укус Милосердия
Шрифт:
Настоящие сильные вампиры — совсем другое дело. Напомню, господа! Вампиры питаются смертными. Перехватывают тут и там, ненужных, конечно, слабых, непримечательных, понемногу, без фанатизма, но если ты питаешься хотя бы раз в месяц, то рано или поздно перестаешь скрывать свою суть. Она, суть охотника на разумных, пожирателя теплой крови, пропитывает тебя. Её уже не спрятать иначе, как способностями. Сейчас Сильвестр Ваккуш был в своем натуральном, бледном, сухом и жилистом облике, поэтому Тарасова мало что не ссалась прямо под себя.
— Хорошо… — Ваккуш еле заметно улыбнулся, — Тебе сейчас предстоит очень
— Дозволяю, — угрюмо пробурчал я, борясь с искушением дать «птенцу» по голове. Не сильно, а так, чтобы прекратила изображать из себя умирающий советский холодильник.
— Ни один из нашего рода, дитя, не обидит «птенца», не убив для начала его породившего, — очень вежливо и тихо проговорил Сильвестр, — а я не питаю вражды к Конраду Арвистеру и промеж нами нет споров. Не нужно меня бояться.
— А…? Да… да. Я поняла. Спасибо, — где-то через минуту среагировала бедолага.
— Мог бы просто сказать, что мы Блюстители… — проворчал я, — … и не воюем между собой.
— Да? — неподвижное узкое лицо моего старшего сородича изобразило легкую тень удивления, — А я и не знал, что ты порождаешь Блюстителей, а не вампиров, Конрад. Думаешь, мы навечно закабалены?
— Думаю, что над дверью загорелся зеленый свет, Сильвестр.
— Ты прав. Мне пора. Конрад. Дитя.
Действительно, портальная комната сигнализировала о своей готовности принять очередного агента. Кивнув в знак благодарности, старший вампир замер, на секунду закрыв глаза, а затем его облик потёк, неуловимо изменяясь на… худого человека. Высохшего, недосыпающего, с усталым изможденным лицом. И при этом — никакой ауры высшего хищника. Раз — и всё.
Затем он встал, сунул папку подмышку и заспешил к двери.
— Ч-ч-ч-ч-то эт-т-т-о бы-бы…
— Полноценный вампир, милая. Можно сказать, sanguinia sapiens vulgaris, — ухмыльнулся я, — Немного худоват, немного суховат, но настоящий, не то, что мы.
— К-к-ка-кой уж-жас!
— Будешь жрать людей… — несмотря на то, что я почти воткнул губы в острое ухо Тарасовой, та, казалось, сама подсунула головную дырку поближе, получив, таким образом, от меня невинный поцелуй, — … станешь такой же. И не внешне. Тебя совсем не внешность так напугала.
— Не стану!! — в этих словах у Тарасовой прозвучали страсть, ярость, пожар, обещание и… много-много ссыкливости.
— Умная девочка. О, наша очередь, пойдем.
— А-а о-он та-ам?
— Нет, он уже в Нижнем мире. Идём. Нас ждёт Санкт-Петербург!
Глава 16
Туризм и обучение
Без малейшего стыда могу признаться, что являюсь очень любопытным разумным. Конечно, после трех сотен лет жизни (да еще какой) немногое может удивить, но некоторые вещи, теории и состояния — ого-го! Даже больше скажу, всё, что вызывает чувства — начинает цениться куда сильнее. Например, в гоблине, одетом в джинсовый комбинезон, хмуро нас оглядевшем, записавшим в учетную книгу, узнавшему желаемые координаты и настроившему портал — нет совершенно ничего удивительно.
…а вот в реакции свежеобращенной вампирессы на Нижний мир…
Для беспалевного перемещения по планете Нижнего мира, мы давным-давно придумали использовать подвальные
— Уффф… — Тарасова сидела на корточках, обняв себя за коленки, и её била крупная дрожь, — Кон-ра-рад! Ч-то этооо?!.
— Отходняк, — буркнул я, сунув руки в карманы, — Крепись, сейчас еще и тошнить будет минут десять.
— От перехо-да?
— Нет, переход не ощущается. Это тебя приветствует Нижний мир.
Конечно, она не обучена ничему совершенно, мелькает мимолетная мысль, пока я рассматриваю колбасящуюся в темноте девчонку. Но это ладно, так и должно быть. Научим, покажем, заставим, поможем. Но потом. Сначала она должна понять, что жить в Низшем мире не сможет ни-ког-да. Понять и принять.
— Буэ!!
— Э! Не сметь тут блевать! Держи в себе! Крепись! Скоро пройдет!
— Б… бу-эээ!
— Держи в себе, я сказал! Я не буду это прямым контролем останавливать!
— Б…
— Тарасова, имей совесть!
Ну вот, она наблевала прямо в коробку с вещами для прикрытия. Устаренные пальто, плащи, рабочие робы. И смотри как работает, мерзавка, аж подпрыгивает, пуская струю.
Нет в жизни счастья.
— Почему мне так… плохо?
— Потому что ты в Низшем мире, милая. Сейчас твой организм, неплохо так промариновавшийся в очень бедной, но всё же магической среде, с болью и слезами отдает окружающему пространству те крохи магии, которые в нем были. Не то чтобы они нам, вампирам, нужны были для существования… но, представь, что магия — это совершенно безвредный, даже полезный стимулятор, которого ты внезапно лишилась. Вставай давай, это еще цветочки.
Ягодки были впереди, но до них пришлось слегка напрячь мозги. Несмотря на то, что Тарасова уделала шмотки для прикрытия, они нам не особо были и нужны, я в плаще и шляпе, а на девушке куртка с большим капюшоном. Другое дело — её внешность. В отличие от меня накладывать облик Алиса не умела, зато это за неё мог сделать мистер Арвестер, «подключившись» к ученице напрямую. Только для этого ей нужно было прекратить стонать и содрогаться в уже сухих рвотных спазмах
Ладно, первую беду кое-как решили, но в отместку за недержание я сочинил Алисе Батьковне лицо детское и не очень умное, благо, что зеркал рядом не было. А затем, наказав называть меня папой (ну куда её еще, раз такая мелкая уродилась?), открыл подвал, выведя бурчащую желудком деточку на волю.
На воле была поздняя весна Санкт-Петербурга во всей своей непритязательной вечерней красе. То есть множестве пьяного и полупьяного народу, выбравшегося из зимних берлог и не желающего залезать назад. На меня окружающие поглядывали с пониманием — батя в старомодном бежевом плаще и шляпе ведет домой пьяную дочь-подростка, болтающуюся за ним неуверенным хвостиком. Вполне обычное зрелище для этого города и этого времени.
— Давай уже приходи в себя! — потеребил я волочащуюся за мной девицу, — Мы тут долго гулять будем? Я такси хочу вызвать.