Укус пятничной ночью

Нейл Хлоя

Мы делили некоторую связь, некоторую довольно сильную химию и некоторое взаимное раздражение друг к другу.

Он действовал так, как будто думал, что я подчиняюсь ему; Я вообще-то думала, что он вычурно отсталый.

Это “обычно” должно подсказать вам мои смешанные чувства- Этан был смехотворно красив и первоклассно целующимся.

В то время как я не полностью контролировала свои чувства к нему, я не думала, что ненавидела его больше.

Избегание помогло справиться с эмоциями.

Значительно.

“Нет”,

согласилась Мэлори, “но факт, что комната буквально плавится каждый раз, когда вы находитетесь рядом друг с другом, что-то говорит.

“Заткнись,” ответила я, вытягивая мои ноги перед собой и наклонившись растянулась.

“Я ничего не допускаю.”

“Тебе не придется.

Я видела как твои глаза становятся серебрянными как только ты находишься вблизи него.

Это твоё допущение.

“Не обязательно”, сказала я, потянув одну ногу к себе и переходя на другую растяжку.

Глаза вампиров становятся серебрянными, когда они испытывают сильные чувства — голод, гнев, или, в моем случае, близости к Этану Салливану.

“Но я признаю, что он отчасти оскорбительно восхитителен.”

“Как соленые чипсы.”

“Точно”, подтвердила я, сев.

“Вот я вампир, который должен доказать свою преданность сеньору, которого я не терплю.

И оказывается, что ты — скрытая волшебница, которая может заставить вещи произойти пожелав это.

Мы добровольные отбросы- у меня нет никого, а ты имеешь слишком многое.

Она посмотрела на меня, и подмигнув приложила руку к сердцу.

“Ты, и я говорю это с любовью, Мер, действительно ненормальная.”

Она поднялась и набросила сумку на плечо.

Я последовала примеру, и мы пошли к двери.

“Знаешь,” сказала она, “ты и Этан должны носить одно из тех ожерелий, где половина сердца говорит ‘лучший’, а другая половина говорит ‘друг’.

Ты могла бы носить их как признак твоей вечной преданности ему.”

Я бросила в нее потное полотенце.

Издав — “фу, бяка”, моя подруга откинула полотенце в сторону, лицо у нее скривилось от отвращения.

“Ты так молода.”

“Голубоволосая.

И говорить ничего не надо.

“

“Укуси меня, мертвая девчонка.

Я показала клыки и подмигнула ей.

— Не искушай меня, ведьма.

Спустя час, перед этим успев принять душ, и переодеться в униформу Дома Кадоган — черный облегающий жакет, черный топ и черные брюки в обтяг — я, добравшись до своей, уже скоро, бывшей комнаты на Уикер-Парк складывала вещи в дорожную сумку.

Стакан крови из одного из пластиковых медицинских пакетов в нашем холодильнике — поставленный “Кровью Для Тебя”, клыкастым эквивалентом молочников — стоял на тумбочке около моей кровати, моей

закуска после разминки.

Мэлори стояла позади меня в дверном проеме, синие волосы обрамляли ее лицо, остальная часть ее тела была покрыта боксерами и негабаритной футболкой, вероятно принадлежащая Катчеру, на которой написано ОДИН КЛЮЧ ЗА ОДИН РАЗ.

“Ты не должна этого делать,” сказала она.

Ты не должна уезжать.

“

Я покачала головой.

“Я должна это сделать.

Это нужно что бы быть Стражем.

И тебе нужна комната”

Чтобы быть точными, Катчер и Мэллори нуждались в комнатах.

Многих из них.

Часто, с большим количеством шума, и обычно голые, хотя это не было требованием.

Они не знали друг друга достаточно долго и влюбились в друг друга за дней после встречи.

Но если они испытывали недостаток во времени, они восполняли его с абсолютно голозадым энтузиазмом.

Как кролики.

Смехотворно энергичные, абсолютно незастенчивые, сверхъестественные кролики.

Мэлори схватила вторую пустую сумку со стула, рядом с дверью в мою спальню, бросила ее на кровать, и вытащила из шкафа три пары заветные кроссовок “Пума от Михара”(кроссовки, которые я обожала, к большому огорчению Этана), красные балетки, и пару черных Мэри Джейнс и дала их мне.

Она подняла их для моего одобрения, я кивнула, и она упаковала их.

И еще две пары, перед тем как села на кровать рядом с сумкой и стала нетерпеливо покачивать ногой.

“Я не верю, что ты оставляешь меня здесь с ним.

Что же мне делать без тебя?”

Я ответила ей плоским изумленным взглядом.

Она закатила глаза.

“Ты только поймала нас один раз.”

” Поймала только один раз на кухне, Мэлори.

Я тогда ела.

И пила.

Я, возможно проживу счастливо целую вечность, если больше никогда не увижу голую задницу Катчера на кухонном полу.”

Я картинно поежилась.

Фальшь, потому что мальчик был великолепный — широкоплечий, прекрасно мускулистый, бритоголовый, зеленоглазый, с татуировками, этакий плохой мальчик и волшебник, который просто сбил мою соседку с ног (на спину, как выяснилось в последствии).

“Не то, чтобы это не клевая задница,” ответила она.

Я свернула пару штанов и поместила их в мою сумку.

“Это — здоровская задница, и я очень рада за тебя.

Только я не должна это снова видеть.

Никогда.

Правда.”

Она хихикнула.

“Правда, никогда?”

“Правда, никогда.”

Мой живот заурчал.

Я поглядела на Мэллори, и бровями указала на стакан крови на моей тумбочке.

Она закатила глаза, и махнула рукой соглашаясь.

“Пей, пей” ответила она.