Укус технокрысы
Шрифт:
— После этого операция вступила в завершающую стадию, — продолжает Грибников, не дождавшись от меня возражения. — На узлах сетей, где получили ультиматум о перестройке и не бросились немедленно его выполнять, началось «зависание» компьютеров, что повлекло за собой аварии, нарушения технологических циклов и даже железнодорожные катастрофы. Стало ясно, что «Тригон» необходимо во что бы то ни стало отключить от компьютерных сетей. Однако подступы ко всем ведущим к «Тригону» линиям связи оказались перекрытыми…
— Все это изложено в отчете комиссии. Вы что, не читали? — искренне удивляюсь я. — Там же и разоблачены все эти чудеса. Обыкновенный НЛО, и только. Вы, когда готовили
— Не стройте из себя дурака, Павел Андреевич! Взрыв спецбоеприпаса генерировал мощный электромагнитный импульс, который на несколько секунд нарушил работу «мудрецов», и за это время мы разорвали их линии связи. Но вы вовремя сообразили, что игра проиграна, проскочили, в суматохе, в корпус семь и уничтожили главные улики.
За дверью слышится какой-то шум. Я смотрю на дисплейчик «денщика». Элли?
Глава 32
Дверь приоткрывается, и за нею мелькает что-то угольно-черное на фоне ослепительно-белого. Не иначе, Гришина борода на фоне халата.
— У вас не спросил! — вежливо грубит Гриша, вырываясь из чьих-то цепких рук.
— В чем дело? — вспахивает со стула Седельников.
— Пусть войдет, — останавливает его Грибников и, привстав, что-то тихо шепчет следователю на ухо. Невежа.
Следователь распахивает закрывшуюся было дверь, и в палату влетает Гриша.
— К любимому шефу не пускают! — возмущенно топорщит он бороду и поправляет съехавший на бок халат. — Не помешаю?
— Мне — нет. Рад тебя видеть.
— А вы? — нахально спрашивает Гриша у Грибникова. — Тоже рады, надеюсь?
— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, — сугубо официальным тоном говорит Седельников.
Очную ставку они нам решили устроить, что ли? Непонятно.
— Вы — это кто? — пытается разобраться в ситуации Гриша. Стула для него нет, но отвечать на вопросы стоя мой Генеральный Помощник явно не желает, и — усаживается на кровать, сдвинув в сторону мои ноги и по-хозяйски облокотившись на спинку.
Седельников представляется и предупреждает ошарашенного Черенкова об ответственности.
— Да вы чё, мужики? — переводит Гриша взгляд от Седельникова до Рымарева и обратно. — Павел Андреевич уничтожил, конечно, бесценную информацию, но у него просто не было выхода.
Грибников настораживается и даже привстает со стула. Седельников тоже делает стойку. Хмурый хмырь по-прежнему непроницаем. А я глупо улыбаюсь.
У меня появился еще один защитник. Но лучше бы он не появлялся.
— Какую информацию? — спрашивает Грибников.
— Ну… Эту самую… — мнется почуявший неладное Черенков. Полученную Пеночкиным из будущего. Эгрегор образовался не сразу, так что кое-какие результаты Пеночкин должен был успеть зафиксировать в памяти «Мудрецов». Жаль, как раз блоки памяти — вдребезги!
— Эгрегор? — переспрашивает Седельников. — Вы имеете в виду — поле ужаса?
— Нет. Эгрегор — он и есть эгрегор. Хотя «поле ужаса» тоже, конечно, его рук дело. Которых у него, разумеется, нет.
— Вы не могли бы изложить вашу концепцию в целом? — вмешивается Артурчик. Кажется, он понимает Гришу не больше, чем я. То есть — абсолютно ничего не понимает. Но ему все-таки легче. Потому что мне, помимо прочего, непонятна и логика следствия. Судя по всему, мы с Гришей получаемся подельниками. Но подельников всегда допрашивают врозь, чтобы они не могли одинаково врать. А тут… Ага, вот в чем может быть дело. Гриша был у меня не далее, как вчера, мы уже могли обо всем договориться. Но не договорились! И вообще о «пугастере» и «Мудрецах» почти не говорили! Палата, естественно, прослушивается, и следователя это озадачило. К тому же сроки наверняка ему поставлены жесткие, вот он и решил совместить допрос с очной ставкой. Грибников прямо-таки глаз с меня не спускает. Совсем как тогда, в кабинете.
— Нет проблем, — беспечно говорит Гриша. — Главному Эксперту, конечно, скучновато будет меня слушать, — делает он реверанс в мою сторону, — поскольку Павел Андреевич гораздо быстрее меня во всем разобрался.
На всякий случай я важно киваю головой — насколько это можно сделать в полулежачем положении. Гриша, в общем-то, прав. Мне остались непонятными лишь два момента: почему Пеночкин оказался все-таки в бессознательном состоянии и где спрятан «пугастер», он же «генератор ужаса». Его так и не нашли. В груде полупроводниково-оптического лома, в которую превратились «Мудрецы», тоже ничего необычного не обнаружили. Может, Гриша сейчас что-то прояснит? Не забыть бы еще раз кивнуть с умным видом в нужном шесте. Пусть он думает, что я своей башкой до всего допер. А то, что Грибников за мной наблюдает, не страшно. Кивок к делу не пришьешь.
— Почему вы думаете, что Павел Андреевич вас… разделяет вашу точку зрения? — подозрительно спрашивает Седельников. Дескать, когда же вы успели договориться? Почему аппаратура подслушивания не сработала?
— По логике событий. Павел Андреевич действовал в полном соответствии с гипотезой, честь изложить которую предоставил мне, — напыщенно произносит Гриша. Шут гороховый. Но следователь и остальные, кажется, воспринимают последнюю сразу всерьез. Рымарев, бедный, аж кулаки сжал от волнения. Понимает: от Гришиных слов сейчас многое зависит.
— Так вот, согласно рассматриваемой гипотезе, после того, как стало ясно, что заложенная в компьютеры модель развития страны не дает нужных результатов, Пеночкин решил кардинальным образом изменить методику. Именно: вместо кропотливого и чреватого ошибками подбора моделей он вознамерился заглянуть в будущее, так сказать, в натуре.
— Только не надо про «летающие тарелки»! — морщится следователь. — В вашем отчете аж на пяти страницах расписано про то, как наши потомки примчались сюда из будущего пообщаться с непризнанным гением Пеночкиным.
— Я про НЛО даже не заикнулся. Речь идет лишь о получении из будущего некоторой информации, а это, согласитесь, совершенно другой колер.
— Другой — что? — просит уточнить шептавшийся о чем-то с хмурым хмырем Грибников.
— Другой коленкор, — не моргнув глазом, уточняет Гриша. — И отчет я, кстати, не подписал. Но вы, если знакомились с другими материалами комиссии, должны были обратить внимание на одну любопытную идею. Помните, да? Человек, имея два глаза, два уха, две ноздри и, соответственно, два полушария, способен ориентироваться в трехмерном пространстве. Вопрос: а система, состоящая из трех полушарий-«Мудрецов», соответственно трех телекамер, трех микрофонов, трех анализаторов запаха и много раз по три еще каких-то датчиков — не будет ли она способна, при соответствующей настройке, ориентироваться в четырех измерениях? Один из возможных ответов: да, будет способна. С учетом того, что пространство и время суть две стороны одного и того же явления — теория относительности, скажем, вообще рассматривает их только вместе, неразрывно одно от другого — уточним вопрос: не будет ли в состоянии трехполушарный артегом ориентироваться во Времени? То есть видеть прошлое и будущее столь же отчетливо, как мы, двухполушарники, видим настоящее?