Укус Змея
Шрифт:
Он меня подхватил, нечаянно уколов шипами от роз, я не упала, но полетел на пол столик и Гриша. Столик опрокинула я, а Григория отправил в аут историк!
— Рита, извините, пожалуйста, — Игорь Палыч, деликатно разжимая объятия, помог мне утвердиться на каблуках. — Молодой человек первым меня ударил... то бишь промахнулся по мне, а я защищался. Вынужденно. Чуточку не рассчитал силы, извините. Вас боялся упустить и ответил на агрессию... э-э... чуточку неадекватно. Но ничего страшного, молодой человек цел, отлежится и встанет. У него всего лишь легкий обморок, все пройдет без последствий, я вас
Вообразите картину: перевернутый столик, разбросанная по полу снедь, битые чашки, здоровяк Гриша, удачно отлетевший к дивану и мягко сползший с дивана на пол, мнет задом перевернутую коробку с тортом, смежив веки и разинув пасть (но дышит ровно), и я, вся такая-никакая, с розами, на каблуках, хлопаю ресницами, как распоследняя дебилка, и суперджентльмен, настоящий денди, смущенно отводящий глаза, не знающий, куда деть освободившиеся от цветов руки. Короче, в комнате разгром, потолок резонирует в ритмах «техно», Гриша «спит» (как обещано, вовсе не вечным сном), я изумлена до невозможности, Игорь Палыч крайне смущен, и пауза тянется-тянется-тянется...
— Эк-хе... — Игорь Палыч кашлянул в ладонь, косо стрельнул в меня глазами, пригладил волосы, повел шеей, уставился в потолок. — Э-э... что-то громковато, э-э... ваши верхние соседи музыку сделали.
— У них всегда так, — отвечаю я машинально, автоматически шевелю челюстью, в то время, как чуть выше в головном мозге зарождаются о-очень (ну очень!) необычные подозрения касательно личности Игоря Палыча. Если, конечно, его зовут именно Игорем Павловичем...
— Всегда?.. Э-э... это ненормально.
— Чего уж тут нормального? Ночью фиг заснешь.
— Как же вы э-э... на работу не выспавшись, и... и вообще?..
— Меня уволили, — продолжаю отвечать чисто машинально, думая о другом (совсем о другом!).
— За что уволили?
— Просто так. Без выходного пособия. Сказал шеф: пошла вон, и я пошла. Трудовую в зубы, копейки по ведомости — на, и гуд-бай, бэби, — говорю, не вдумываясь особенно в смысл сказанного, а сама изучаю его лицо. Его профиль, его глаза, уставившиеся в потолок.
— А где вы... то бишь, откуда и кто вас выгнал?
Называю машинально фирму, автоматически озвучиваю имя-отчество седобородого начальника, по-прежнему остолбеневшая, офигевшая, с раскаленным от мыслей мозгом. А джентльмен со знакомым... Черт побери, его лицо... черты его лица мне знакомы... Боюсь вспомнить, где я видела... вижу, каждый день вижу... боюсь поверить... Нет, это фантастика!.. Нет, я ошибаюсь...
А он стоит напротив, как привязанный. А под нами на полу натюрморт с боксером, и на нас с потолка давит музыка. Ей-богу, мизансцена из психоделической пьесы про людей не от мира сего. Заполненная моими бездумно-машинальными ответами пауза в жизни перед... Перед чем?.. Перед сказкой?..
— М-да, дела... — вздохнул Игорь Палыч (если, конечно, его действительно так зовут), энергично тряхнул головой и как будто порвал ту невидимую нить, что держала
— Местный участковый пытался их выстроить, но там тусуется сын депутата.
— Не повезло депутату. — Он загадочно улыбнулся одними глазами и процитировал раннюю Земфиру: — Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?
— Только, пожалуйста, с особой жестокостью, — отшутилась я.
— Договорились! — Он круто развернулся на каблуках, широко шагнул в прихожую, хлопнул входной дверью, а я постояла еще минутку (или около того) в состоянии полуоцепенения и тоже тряхнула головой так же энергично. Я сымитировала его жест и побежала за ним.
Цветы я бросила на тумбочку поверх конверта с семьюдесятью баксами, взялась за ручку входной двери, да передумала сразу ее дергать. Прежде я забежала в ванную и всмотрелась в собственное отражение в зеркале.
Да, черт подери! Тысячу раз — да! У меня такой же, как и у Игорь Палыча, овал лица, похожий нос и вот эта складочка между бровей один в один, как у него. Знакомая с детства складочка. Почему же я раньше ничего не замечала (не сличала)?..
Я выбежала на лестницу, цокая каблучками, бегом поднялась этажом выше.
Мужчина с моими чертами лица (хотя, наверное, более правильно говорить о моем с ним сходстве, а не наоборот) стоял возле стальной («сейфовой») двери поклонников «технотранса» и методично нажимал на кнопку звонка.
Ха! Если уж я не сразу услышала звонок в прихожей из-за музыки сверху, то здесь, наверху, они и подавно ни фига не услышат.
Игорь Палыч обернулся на стук моих каблуков, принял к сведению (вполне благосклонно) мое присутствие и перестал насиловать кнопку звонка. Сунул руку в карман шикарного пальто, пошарил там, хмыкнул, повернулся ко мне вполоборота:
— Рита, одолжите, пожалуйста, вашу заколку.
Я вытащила шпильку из прически, протянула ему.
— Спасибо. — Игорь Палыч сунул заколку в скважину «сейфового» замка, как-то по-особенному изогнул кисть, его пальцы вздрогнули импульсивно. — Возвращаю вам заколку. Еще раз спасибо. Желаете меня сопровождать, тогда, пожалуйста, держитесь строго за моей спиной. И ничему не удивляйтесь. — Он толкнул дверь, мы вошли (можно сказать — вторглись на чужую территорию). Он — впереди, я — за ним (строго).
Прихожая у моих верхних соседей вся заклеена плакатами из «Плейбоя». На полу щербатый паркет, наверное, очень скрипучий, однако из-за музыки скрипа не слышно. Мы гуськом не спеша пошли вдоль фотогалереи жизнерадостных телок с силиконовыми грудями. При этом Игорь Палыч (хочется назвать его по-другому, но пока пусть остается Игорь Палычем) что-то доставал, кажется, из внутреннего кармана пальто. Что? Я не видела. Мне были видны только его локти, спина и педантично выстриженный затылок. И среди его еле заметно присыпанных сединой волос я углядела полоску старого, давно зарубцевавшегося шрама. И у меня в сердце кольнуло, когда я углядела шрам. Господи, как же ему было тогда больно. Не знаю, когда и кто оставил ему на память эту отметину, но будь он четырежды проклят, этот враг моего... Моего заступника.