Улица Ангела

Пристли Джон Бойнтон

— Это мое дело, Смит.

Мистер Смит опустил глаза и ничего не ответил. Некоторое время оба молчали, и в кабинете стояла странная тишина.

— Ну хорошо, — воскликнул мистер Дэрсингем, преодолевая смущение, — может быть, вы и правы, может быть, и не следовало. Дело обернулось так, что теперь приходится считать это неудачным шагом. Но имейте в виду, Смит, я вовсе не хотел делать что-то тайком. Тем, кто не знает всех обстоятельств, может показаться, будто я хотел отнять у человека кусок хлеба, действуя за его спиной. Но это не так. Голспи из тех, кто сегодня — здесь, завтра — там. Это сразу видно. Он этого и не скрывал, даже хвастал этим. Он мне никогда не нравился, и неизвестно, какие штуки он мог бы еще выкинуть. Он явился сюда, использовал наши

связи в торговом мире, нашу организацию и все остальное, получил, как вы знаете, большие деньги за комиссию и все время расхаживал по нашей конторе, как хозяин. Невыносимый нахал! Вначале я старался быть с ним как можно любезнее, но из этого ничего не выходило. И жене моей он страшно не понравился, — она видела его только раз, но (вы знаете женщин) раскусила в пять минут и с тех пор постоянно уговаривала меня не иметь с ним никакого дела, избавиться от него поскорее. Вот я и написал конфиденциальное письмо Микорскому, указал, что им выгоднее передать представительство оптовой лондонской фирме, как, например, нам, что… гм… теперешнее положение дел не устраивает ни их, ни нас и что им следует обсудить этот вопрос. Это было перед самой поездкой Голспи туда, и они, конечно, все ему рассказали. Я не подозревал, что они его приятели. Думал, что тут обыкновенная деловая связь и что я вправе предложить другие условия — без участия Голспи.

— Да, понятно, — сказал мистер Смит, все еще несколько сдержанно. — Значит, они все ему сообщили, и оттого-то он и взбесился?

— Да, но я уверен, что он с самого начала готовился сыграть с нами какую-нибудь грязную штуку. Он не джентльмен, сразу видно, и даже не обыкновенный честный коммерсант. Он просто авантюрист и берется за что угодно, если можно нагреть руки. Неудивительно, что он нигде не засиживается, как все такие господа. Вы заметили, что он пишет в своем письме: «прилагаю один документик, о котором я забыл вам сказать». Вот он, этот «документик», смотрите — сообщение Микорского о повышении цен на все товары, писанное в то время, когда Голспи был там. Вот полный прейскурант — надбавки от пятидесяти до семидесяти процентов.

— Но… но… — начал запинаясь мистер Смит, после того как просмотрел список, — от нас нельзя требовать, чтобы мы сейчас платили по таким ценам. Мы закупили очень много по старым.

— Вот как? Покупал Голспи, и я не имел от них никакого подтверждения.

— В таком случае нельзя ли аннулировать последние заказы, мистер Дэрсингем? В жизни не слыхал ничего подобного! Это недопустимо. Оказывается, цены повышены несколько месяцев тому назад, а мы все это время покупали и думали, что покупаем по старым ценам. Они ведь не могут заставить нас принять весь заказанный товар по новым расценкам?

— Не знаю. Не в этом сейчас дело, Смит, неужели вы не понимаете? Главное то, что мы товар не только купили, но и продали нашим клиентам.

Мистер Смит понял. Теперь все было неумолимо ясно. Ужас, который он испытал, вероятно, отразился на его лице, потому что мистер Дэрсингем продолжал:

— Да, продали целые горы товара, тысячи квадратных футов, приняли крупные заказы, Смит, громадные заказы, те самые, по которым мы авансом выплатили Голспи комиссионные. Выражение вашего лица меня не удивляет. Я сам весь день в таком состоянии… Хотя я все же надеялся, что тут какое-то недоразумение… пока не пришла телеграмма.

— Мистер Дэрсингем, да ведь это… это разорение, полное разорение!

— И это подло, нечестно, Смит. Нас просто надула компания мошенников. Как вы думаете, возможно еще отказаться от всех заказов?

Мистер Смит с минуту размышлял, потом медленно покачал головой:

— Мы обязались доставить товар, и выхода у нас нет, мистер Дэрсингем. Если заказчики потребуют товар, придется его дать. И они могут заставить нас отдать товар по тем ценам, по которым мы его продали, или же закрыть предприятие. Тут и спору быть не может, сэр.

— А я вот о чем думаю, Смит. Мы не виноваты в том, что произошло. Это не обычный случай, когда фирма продает еще не купленный

товар, рассчитывая на падение цен, а потом, если цены поднялись, терпит убыток. Тут совсем другое. Нас подвели, это чистейшее жульничество. Вина не наша. Если я объясню все нашим клиентам, скажу им прямо, что Голспи оказался мазуриком и обманул нас, быть может, они согласятся аннулировать заказы? Надо попытаться, не так ли? Где наша книга заказов? Хочу посмотреть, кто больше всех закупил и с кем можно сейчас же переговорить… Вот, например, «Браун и Горстейн». Их правление недалеко отсюда.

— И с ними у нас сделка на очень большую сумму, — заметил мистер Смит. — Вы еще, может быть, застанете мистера Горстейна.

— Сейчас позвоню в контору, узнаю, там ли он. — И, уже сняв трубку, он добавил: — Пожалуйста, Смит, подсчитайте хотя бы приблизительно, сколько они заказали.

Пока мистер Смит считал, мистер Дэрсингем узнал, что Горстейн еще не ушел и готов сейчас же принять его.

— Я иду, — сказал мистер Дэрсингем. — Еще только предупрежу жену, что запоздаю. Мы, кажется, вечером играем где-то в бридж. О Господи, мне сегодня так же хочется играть в бридж, как… как забавляться, пуская волчок.

Когда он кончил разговор по телефону, мистер Смит уже сидел за столом, положив перед собой книгу заказов и лист бумаги.

— Пока вы сходите туда, мистер Дэрсингем, я попробую пересчитать все по новым ценам.

— Я как раз хотел вас об этом просить, — сказал мистер Дэрсингем, снимая с вешалки пальто и шляпу. — Да, в хорошую мы попали переделку, нечего сказать! Я постараюсь вернуться как можно скорее.

Оставшись один, мистер Смит не стал предаваться размышлениям, он не хотел ни о чем думать. Он с суровым видом принялся за работу и целых четверть часа не поднимал глаз от книги. Складывал, вычитал, умножал. Работы было по горло. Нужно было сделать перерасчет по всем заказам последних месяцев, начиная с декабря, прибавить к новым расценкам обычные расходы и сумму, выплаченную Голспи. Мистер Смит делал все это с обычной аккуратностью и добросовестностью, стараясь, чтобы итог при первом взгляде на него выяснял положение. Так он работал уже больше четверти часа, когда вдруг зазвонил телефон. Но оказалось, что это ошибка и вызывают не их контору. Мистер Смит машинально набил табаком трубку и минуты две прислушивался к различным звукам, доносившимся с лестницы, с улицы Ангела, из других кварталов Сити. Эта заглушенная симфония, по-видимому, была единственной, которую ему придется слушать сегодня вечером. О Брамсе нечего было и думать. Он сунул в рот незажженную трубку и снова занялся вычислениями. Время бежало незаметно, росли столбики цифр, и так прошло еще полчаса.

Наконец в комнату ворвался мистер Дэрсингем, воплощение энергии и отчаяния.

— Ничего не выходит, Смит. Мы погибли!

— Что говорит мистер Горстейн?

— Я им рассказал все, что можно было, и они меня высмеяли. Честное слово, просто-напросто высмеяли! Конечно, делали вид, что сочувствуют и все такое, но я видел, что всё это — одно притворство. Ваш Горстейн тоже подлец, если хотите знать! «Очень сожалею» да «Ах, как вам не повезло» и все такое, а смысл его речи вот каков: они купили по тем ценам, которые мы предложили, и обязались снабдить своих покупателей, и на все закупленное заключили сделки с другими, и значит, мы обязаны им доставить все на прежних условиях. Спорить бесполезно. Они мне прямо сказали, что все другие заказчики ответят то же самое, а пожалуй, еще резче и грубее. Да, теперь я вижу ясно, что нам не выпутаться.

— Положение ужасное, мистер Дэрсингем, просто ужасное.

— Господи Боже мой, Смит, вам незачем твердить мне это! Мне и не снилось никогда, что придется расхлебывать такую кашу, — и во всем виноват этот гнусный мошенник. Честное слово, Смит, я не любитель бокса, но попадись мне сейчас этот тип, я бы с ним схватился. И один из нас остался бы на месте. Ну что, подсчитали?

Мистер Смит посмотрел на свои итоги, и только сейчас ему стало ясно все значение их. Он протянул бумагу мистеру Дэрсингему.