Улица Ангела

Пристли Джон Бойнтон

— Он самый, — поспешно продолжала мисс Мэтфилд. — Он уехал, и, значит, у нас будет уйма работы, и придется брать новых служащих. Ну вот, я завтра утром пойду на улицу Ангела… собственно, я не обязана идти, потому что мне дали отпуск на завтра, я ведь думала, что уеду до понедельника…

— Постойте, постойте! Вы говорите, что вас отпустили на завтра и все-таки пойдете в контору? Вы не шутите? Милочка, ведь это же чистейшее идиотство!

— Да, пойду. И скажу мистеру Дэрсингему, что я могу делать все не хуже любого мужчины, что я даже готова обходить самые подозрительные углы Ист-Энда и продавать фанеру в мебельные мастерские. Пусть он меня испытает. Я надеюсь, что он согласится, в особенности сейчас, когда дела так хороши,

что рук не хватает. Он может на мое место принять другую машинистку, а мне поручить настоящую работу. И тогда я потребую прибавки. И очень скоро я займу ответственный пост, и у меня будет интересное дело, приличное жалованье и все такое…

— Бред!.. Впрочем, я думаю, вы не ударили бы в грязь лицом, если бы они дали вам случай показать себя.

— Им придется это сделать. И я уверена, что не осрамлюсь.

В течение целого часа она постоянно возвращалась к этой теме, а когда мисс Морисон ушла, продолжала думать о своем решении и рисовала себе, как «Твигг и Дэрсингем» все больше и больше процветают, а она, как подлинная участница в деле, все богатеет. Она приезжает на улицу Ангела в собственном маленьком автомобиле. Вот она выходит из него, спокойная, выдержанная, деловая женщина, одетая несколько строго, все еще красивая. Раньше чем уснуть, она успела обставить себе не только маленькую квартирку в городе, но и загородный коттедж, в котором будет проводить свободные дни, — предмет восхищения ее матери и других гостей. «Лилиан, вы настоящий баловень судьбы!» — восклицают они. Но она говорит им, что все это — плоды тяжкого труда. Такова была последняя из ее дневных радужных грез. А на смену им пришли совсем иные, ночные грезы, непрошеные сны, смутные, тревожные, как сны ребенка, увезенного в незнакомые, чужие места.

3

В верхнем этаже дома № 34 на Баркфилд-Гарденс, в гостиной Пирсонов, мисс Дэрсингем, мисс Верэвер и супруги Пирсон играли в бридж. Мистер Дэрсингем тоже должен был прийти, но сообщил по телефону, что его задержали в конторе неотложные дела, так что мисс Верэвер (которая всегда в начале зимы уезжала за границу, но в этом году осталась в Лондоне из-за каких-то недоразумений со своим поверенным) заняла его место. Она всегда была готова занять чье угодно место за обеденным или карточным столом, но не выказывала при этом ни малейших признаков удовольствия.

Карточный стол стоял посреди гостиной, и, несмотря на то что комната была большая, больше всех комнат в квартире Дэрсингемов, стол и четыре игрока едва в ней умещались. Объяснялось это тем, что у Пирсонов было очень много вещей. Они вначале обставили гостиную хорошей, солидной мебелью времен королевы Виктории, потом сюда ворвался ослепительный Восток — трофеи из Сингапура. Если бы все княжества Малайской федерации были разорены землетрясением и наводнением, их можно было бы восстановить за счет обстановки одной этой комнаты, которая могла посрамить любую выставку. В гостиной Пирсонов все люди казались неуместными, и больше всех — сами хозяева.

Начали третий роббер. Партнером миссис Дэрсингем был мистер Пирсон, и они составляли неплохую пару, так как она играла смело, не раздумывая, а он очень осторожно, медленно и нерешительно, хотя и делал вид, будто замышляет какие-то невероятно хитрые комбинации. В эту хитрость не верил никто, кроме его жены, которая, потряхивая черными локонами, с девичьим жеманством протестовала против его коварных замыслов. «Ах, злодей!» — восклицала она, когда мистер Пирсон, после того как долго потирал подбородок и щурил глаза, додумывался до какого-нибудь самого заурядного хода. Миссис Пирсон, несмотря на то что много лет играла по вечерам в бридж, принадлежала к так называемым «неунывающим» плохим игрокам, которые постоянно советуются с другими, но не имеют ни малейшего желания научиться играть. Карты были для нее просто кусочками картона, а удовольствие доставляли ей только

общество людей за зеленым столом и приятный разговор во время игры. Если бы кто-нибудь предложил ей сыграть в снэп или погадать на этих картах, она была бы в восторге, но так как в Сингапуре и в Лондоне люди почему-то предпочитали бридж, она с готовностью составляла им компанию. Пожалуй, во всем Баркфилд-Гарденс не сыскать было более неподходящего партнера для мисс Верэвер, которая играла превосходно и сосредоточенно, с азартом, не щадя противника, терпеть не могла пустых болтунов, идиотов, которые не выбрасывают козырей, дур, которые боятся выпустить из рук свои дрянные тузы, и вообще всех безмозглых чучел, которые во время игры лепечут: «А вы ее встречали в последнее время? Я не вижусь с нею целыми месяцами… Постойте, дайте вспомнить… Что такое козыри?» Миссис Пирсон в роли игрока в бридж соединяла в себе все недостатки, какие только были известны и ненавистны мисс Верэвер. Поэтому взгляды и тон мисс Верэвер, всегда странные и неприятные, теперь были неприятнее, чем когда-либо, и встревоженная миссис Дэрсингем уже жалела, что пригласила ее сегодня заменить Говарда. Но на миссис Пирсон эти взгляды и язвительный тон, по-видимому, не производили никакого впечатления.

— Ну-с, — сказал мистер Пирсон, берясь за карандаш, — значит, у нас уже триста. Что скажете, моя партнерша? Недурно на этот раз, а? Надо пользоваться моментом. Хи-хи-хи!

— Ну, не злодей ли? — воскликнула миссис Пирсон. — Да и вы не лучше, моя дорогая, зачем вы его поощряете? Теперь вы видите, мисс Верэвер, каково играть против моего мужа! Он ужасный человек. Ну не беда, следующая партия будет наша, правда?

— Но зачем это вам понадобилось идти с пик? — с горечью сказала мисс Верэвер.

— А что, разве не следовало? Пожалуйста, вы говорите мне, когда не следует идти с пик. Я видела, что у вас нет козырей, а у меня были пики, вот я и подумала, что, если я пойду с них, мы выиграем роббер. Когда вы увидите, что я делаю что-нибудь не так, мисс Верэвер, вы мне так прямо и скажите, не стесняйтесь. Я ведь знаю, что вы играете гораздо лучше меня. Что, следовало начать с короля?

Мисс Верэвер тяжело задышала и открыла было рот, но миссис Дэрсингем опередила ее.

— Ах, не будем говорить о том, что было! — воскликнула она поспешно. — Кому сдавать? Мне, кажется?

— Надеюсь, мистер Дэрсингем поднимется к нам, когда придет из конторы? — спросила миссис Пирсон, которая всегда рада была ухватиться за малейший повод к разговору. — Он поздно возвращается, да? Наверное, очень устает, бедный. Мы с мужем хорошо знаем, как это утомительно, не правда ли, мой друг?

— Правда, моя дорогая, — подтвердил ее муж. — Во всяком случае, я знаю, хи-хи-хи!

— В Сингапуре он работал ужасно много, — пояснила миссис Пирсон. — Все вечера бывал занят, иногда даже в жаркие месяцы.

— Но жаловаться на это не приходится, — заметил мистер Пирсон. — Когда много работы, значит, дела идут хорошо.

— Да, я тоже этим утешаюсь, — отозвалась миссис Дэрсингем, держа карты в руках, но не сдавая. — У них, кажется, неожиданный наплыв заказов или что-то в этом роде.

— А, это великолепно! — обрадовалась миссис Пирсон. — Так приятно слышать, что у человека, которого ты знаешь, дела хороши. В нынешнее время мало кто может этим похвастать.

— Говард очень переменился с тех пор, как у него столько дела, — продолжала миссис Дэрсингем, все еще держа карты в руках. — Он теперь охотно ездит в Сити. А еще недавно оно его так угнетало… Да, мой ход… постойте-ка…

— Следующий мой, — сказала мисс Верэвер сухо.

— Да? Хорошо. — И она занялась своими картами.

— Знаете, дорогая, я в то время не хотела ничего говорить… — начала было миссис Пирсон, но ей не дали докончить.

Миссис Дэрсингем в эту минуту подняла глаза и, встретив убийственный взгляд мисс Верэвер, сидевшей справа, поспешно объявила: