Улица Теней, 77
Шрифт:
— Что случилось? — спросил Клик.
— Случилось? — переспросил Логан.
— Что вы ищете?
— Ничего.
— Конечно же, ищете.
Логан вздохнул.
— Прошлой ночью камеры наблюдения дали сбой.
— Это серьезно.
— Ничего серьезного, — возразил Логан. — Не работали двадцать три секунды.
— Кто-то, возможно, совершил кражу со взломом.
— Никто ничего не крал.
— Кто-то что-то совершил, — упорствовал Клик.
— Никто ничего не совершал.
— Кто-то совершил, — не отступался Клик. В полиции он никогда не служил,
— Никого не убили.
— Если вы еще не нашли тело, это не означает, что оно не находится где-то в здании. Кто-нибудь его еще найдет.
Логан прервал этот идиотский разговор. Вновь и вновь прокручивал видео с ночным возвращением в «Пендлтон» сенатора Эрла Блэндона: сенатор в кабине лифта, пустые коридоры третьего этажа сразу за сбоем.
Он чувствовал едва скрываемое раздражение Вернона Клика, вызванное затягивающимся пребыванием босса в помещении поста службы безопасности. Наверняка этот урод принес с собой порнографические журналы или бутылку ирландского виски, может, и то и другое, и с нетерпением дожидался возможности доставить себе удовольствие, так или иначе.
Что не давало покоя Логану, так это время, которое ушло у сенатора на возвращение в квартиру. Лифту требовалась двадцать одна секунда на то, чтобы тронуться с первого этажа и полностью остановиться на третьем. Согласно посекундному отсчету, указанному на записи, камера отключилась через четыре секунды после начала подъема. Если вычесть оставшиеся семнадцать секунд подъема из двадцати трех, получалось, что за шесть секунд человек вышел из лифта, миновал короткий коридор западного крыла на третьем этаже, повернул в северный коридор, отпер дверь и вошел в квартиру.
Как и Девон Мерфи, Логан знал признаки сильного подпития сенатора: расправленные плечи, выверенный шаг. Кадры, запечатлевшие Блэндона в вестибюле, не оставляли сомнения в том, что домой он пришел, крепко набравшись.
Возможно, трезвый человек сумел бы за шесть секунд выйти из лифта, быстрым шагом дойти по коридорам до квартиры «3-Г», отпереть замок, войти и закрыть дверь за собой. Но, учитывая принятое на грудь, Эрл Блэндон мог только величественно выступать, напоминая невесту, идущую под торжественную музыку к алтарю. И, конечно же, как минимум шесть секунд ушло бы у него только на то, чтобы достать ключ из кармана и вставить его — наверняка не с первой попытки — в замочную скважину.
— Прежде чем уйти, я собираюсь заглянуть к одному из жильцов третьего этажа. — Логан поднялся.
— Вы про сенатора? — Клик указал на экран, на котором босс просматривал видеозаписи. Не получив ответа, добавил: — Думаете, он мертв?
— Нет, я не думаю, что он мертв.
— Тогда думаете, что он кого-то убил?
Логан Спэнглер повернулся к нему:
— Вернон, у тебя проблемы?
— У меня? Нет у меня никаких проблем.
— Какая-то точно есть.
— Моя единственная проблема — двадцать три пропавшие секунды видеозаписи.
— Это не твоя проблема, — покачал головой Логан. — Это
— Тогда не заставляйте меня об этом тревожиться.
— Не о чем тут тревожиться.
— Возможно, кто-то убил или кого-то убили.
— Работай спокойно. Выполняй все инструкции. И держи воображение в узде, — посоветовал Логан и оставил Клика одного.
Как только Логан захлопнул за собой дверь, под ногами раздался гул и «Пендлтон» затрясло. Такое уже случалось. На восточном склоне Холма Теней закладывали фундамент высотного дома, и причину колебаний почвы следовало искать именно в этом. Логан решил, что наведет справки в городском департаменте строительства после того, как встретится с сенатором.
Глава 11
Квартира «3-Е»
Микки Дайм оставил мертвого Джерри на кресле в кабинете.
На кухне вымыл руки. Ему нравилась очень горячая вода, от которой щипало кожу. Жидкое мыло напоминало пену для бритья. Оно пахло персиками. Персики он ставил выше любых других фруктов.
За окном небо полыхало и полыхало молниями. Микки пожалел, что он не на улице. Это так приятно — ощутить, как трепещет воздух, вдохнуть резкий запах озона, который оставляли после себя молнии. Загрохотал гром. Он почувствовал, как завибрировали кости.
Микки налил себе стакан шоколадного молока, положил на тарелку лимонный кекс. Стакан от «Баккара», тарелка от «Лиможа», вилка от «Тиффани». Красивые вещи, и выглядят хорошо, и в руки взять приятно. Кекс сверху был покрыт толстым слоем глазури. Микки сел за столик у окна, выходящего во двор. Ел медленно, смакуя каждый кусочек.
Большое количество сахара действовало на многих людей возбуждающе, а Микки успокаивало. С самого детства мать говорила, что он не такой, как другие люди. И она не просто хвалилась. Микки действительно во многом отличался от других людей. К примеру, его обмен веществ напоминал высокоэффективную машину, вроде «Феррари». Он мог есть что угодно и сколько угодно, не прибавляя в весе ни унции.
После кекса он съел три печенья «Орео». Разделял их и сначала слизывал начинку. Так есть «Орео» научила его мать. Мать его многому научила. Он считал, что обязан ей всем.
Микки прожил на свете тридцать пять лет. Его мать шесть месяцев назад умерла. Ему по-прежнему недоставало ее.
Даже теперь он мог вспомнить холод и мягкость щеки, когда он наклонился над гробом, чтобы поцеловать ее. Он поцеловал ее и в оба века, ожидая, что они задрожат и откроются. Но глаза так и остались закрытыми.
Микки закончил перекус. Сполоснул тарелку, стакан, вилку. Оставил на сушке, чтобы их помыла домработница, приходившая дважды в неделю.
Какое-то время постоял у раковины, наблюдая за каплями, сползающими по оконному стеклу. Он такой приятный — звук барабанящего дождя.
Ему очень нравилось гулять под теплым летним дождем, под холодным осенним. Ему принадлежал загородный коттедж с участком земли площадью в двенадцать акров. И если выпадала возможность, он сидел во дворе под дождем голым. Казалось, дождь вылизывает его тысячью языков.