Улика с того света
Шрифт:
– Возьми деньги. – Лев Иванович протянул ему купюру.
– Не возьму, – отказался Незванов. – Но если вам руки марать не хочется, то я пойму. Чебурек, которым угощает бывший зэк, наверняка отравлен. Или что-то еще с ним не то. Может быть, принимать угощение от того человека, которого ты засадил на четыре года, плохая примета? Просветили бы, а то я не в курсе.
Гуров ничего на это не сказал. Он порядком утомился и с нетерпением ждал завершения этого дня, чтобы добраться до дома, сунуть голову под душ, заварить чай и упасть на диван. Все так и было бы, не появись на его пути Артем Незванов.
Крячко,
– Вещь! – Он поднял большой палец. – Лев Иванович, если ты от своего чебурека отказываешься, то я его забираю.
– Забирай.
Места для спокойного разговора в радиусе нескольких метров отсутствовали. Везде были люди. Незванов предложил сыщикам пройти к машине.
Дорога должна была занять неполные десять минут, и Гуров решил, что молчать будет непозволительной роскошью.
– Рассказывай! – обратился он к Незванову.
Тот шел рядом, не поднимая головы. В руке у него болтался пакет с чебуреками.
– Нас было четверо, если помните, – сказал он.
– Помним, – отозвался Стас. – И что?
– Мы не теряли связи, – продолжил Незванов. – Так уж вышло. Все-таки они были мне не чужие. Разбросало нас по разным колониям, но я всех нашел.
– И что же, они были рады встрече? – поинтересовался Крячко.
– Да, – с вызовом сказал Незванов. – Сейчас на зоне остался только Байрон, ему больше всех дали. Остальные уже вышли.
– Немец и Кудесник, значит, на свободе, – сказал Гуров. – И как давно?
– Да уже несколько лет, не скажу точно. А вот Байрон сидит до сих пор. Болеет он.
– Ему лет-то сколько? – спросил Лев Иванович.
– За шестьдесят точно.
– Помню, что он уже был болен, когда получил срок.
– Да, онкология, – произнес Незванов. – Не знаю, как он протянул.
– А ты, значит, вышел из воды самым сухим? – подколол его Стас. – Молодой, мало в чем виновный, да?
Незванов бросил в его сторону тяжелый взгляд.
– Я сотрудничал со следствием. Если вы забыли, то я прекрасно все помню. Отсидел от и до. Никаких нарушений, ничего такого не было.
– Ладно, успокойся, – бросил ему Крячко. – Давай по делу.
– С Кудесником я общаюсь чаще, чем с Немцем, – продолжил Незванов. – Так и раньше было, еще до того как нас замели. Он хотя бы человеком после отсидки остался. А вот у Немца совсем крыша поехала. В общем, мне с ним не по дороге. Но я сейчас не о нем. Кудесник не выходит на связь уже три дня. Он в последнее время несколько раз говорил о том, что жутко устал, и его жизнь уже не имеет смысла. Ему действительно не везло. Но все равно это было странное заявление. Хотя бы потому, что он никогда не поднимал подобную тему раньше. Я ему ответил, что все равно надо крепиться, бороться, посоветовал снова поискать работу. А теперь он на звонки не отвечает. Такого прежде не было. С похмелья, больной, но Кудесник всегда мне перезванивал. Он живет один, родителей у него нет, семьи тоже. Бухает. Не работает. Я ему деньги привозил, еду всякую. Какие-то соседи, он говорил, тоже помогали. Я, правда, ни с кем из них не общался. Но сомневаюсь, что он со всеми ладил, потому что он после зоны сломался. Стал психом. Как и Немец. Оба буйные.
– Кудесник был психом? В каком смысле?
– В прямом, – нехотя ответил Незванов. – По определению.
Стас вытер пальцы салфеткой, скатал ее в шарик и, не сбавляя шага, отправил его в ближайшую урну.
– Славная история о падении Римской империи, – заявил он. – Ты колесил за нами едва ли не по всей Москве, чтобы рассказать об этом?
Незванов коротко мотнул головой, но ничего не ответил.
– Что именно тебя волнует в этой ситуации? – спросил Гуров. – Исчезновение друга? Ты же за рулем, сел и поехал к нему. Надо было сделать это еще три дня назад. Теперь ты не волновался бы.
Они уже ступили в сумеречную зону, где недавно встретились. Впереди в стене дома замаячил черный провал переулка, увеличивающийся с каждым шагом.
– Я не могу туда ехать, – сказал Незванов и остановился.
Лев Иванович сделал то же самое.
Стас держался поодаль. Он понимал, что перекрестный допрос старого знакомого только усугубит дело. Пусть лучший друг пока один старается. Крячко всегда успеет прийти ему на помощь.
– Почему ты не можешь? – спросил Гуров.
Незванов взвесил в руке пакет с чебуреками и сказал:
– Меня вырастила бабушка, которая умерла еще до того как я… – Он запнулся.
– До того. Я понял, – сказал Лев Иванович. – И что? Не понимаю, при чем тут твоя бабушка.
– Если я пойду в полицию и скажу там то же самое, что и вам, то сразу попаду в поле зрения.
– Так мы и есть полиция. Ты уже пришел и попал, – заявил Стас. – Или ты что-то знаешь про своего знакомого?
Незванов поднял голову и прямо взглянул ему в глаза.
– Вы никогда не думали, как живет человек после отсидки? – без тени сарказма в голосе спросил он. – Ну да, конечно. Зачем вам это?
– Хватит! – Гуров скривился. – Ты, наверное, решил изобразить мученика. Не надо. Не получится.
Незванов повернулся к нему и проговорил:
– Вовсе нет. Зачем мученика? Я преступник. Мне это известно. Им и останусь в глазах других людей. Так и с Кудесником было. Отношение к себе понимаю, осознаю, что сам во всем виноват. Но печать-то на мне никто не ставил, хоть ее и видят все, кому не лень. Почему я не поехал к Кудеснику? Объясню, если вы еще не поняли. Про бабку я не просто так вспомнил. Она была моей семьей. А теперь у меня жена и маленький ребенок. Если с Кудей что-то случилось, то виноватым окажусь именно я. Ну а кто еще? Только я. Потому что сидел. Кого же еще подозревать? Вот и останутся мои родные одни. Нет, я рисковать не могу.