Шрифт:
Евмей
Предготовительно к чему-нибуль еще М-р Блум смахнул большую долю пены и протянул Стивену шляпу и трость и встряхнул его на в общем ортодоксально Самаритянский манер, в котором тот тяжко нуждался. Его (Стивена) сознание было не совсем что назвали б вы блуждающим, но несколько шатким и на его выраженное желание какого напитка хлебнуть М-р Блум, ввиду часа который был и без колонки Вартрийских вод в распоряжении для их омовений не говоря уже питьевых целей, внезапно наткнулся на подходящую размуту предлагая, с ходу, приличность приюта извозчиков, как тот назывался, насилу в одном камня броске около Баттова моста, где могли б набрести они на что-либо из питья в форме молока и соды или минералки. Но как добраться туда было загвоздкой. Пока ж пребывал он весьма в замешательстве ввиду долга тупо переданного ему принять какие-нибудь меры на предмет сего, он прикинул подходящие пути и средства во время чего Стивен неоднократно зевал. Насколько мог он видеть был тот несколько бледен в лице, так что пришло ему в голову в высшей степени целесообразным словить какой транспорт подходящий под описание, что отвечал бы в их тогда состоянии, оба они быв подвыстегнутыми,
Это было загвоздкой но, заставляя здравый смысл на сие повлиять, очевидно ничего тут не попишешь как облечь неприятность в довольную мину и двинуть пешком что они соответственно и сделали. Таким образом, срезая кругом у Маллетта и Сигнал Хауса которых они вскоре достигли, проследовали они волей-неволей в направлении конечной Амьенская улица, М-р Блум давая гандикап тем обстоятельством что одна из внутренних пуговиц его брюк, чуть варьируя вящую временем поговорку, пошла дорогой всех пуговиц хотя, входя тщательно в дух предмета, он героическим образом мыслил лёгко сию незадачу. Так как ни одного из них время особо не поджимало, как оказалось, и температура освежающа с тех пор как прояснилось после недавнего посещения Юпитера Дождивца, побрели они дальше мимо, где пустое транспортное средство находилось в ожидании без ездока или кучера. Аккурат случись там пескосыпу одному Дублинской Объединенной Трамвайной Компании случиться как раз возвращаться назад, более старший изложил своему спутнику a propos того инцидента свое собственное подлинно чудесное спасение некоторой недавности. Они миновали главный вход Грейт Нозерн вокзала, начальный пункт на Белфаст, где конечно все движение было приостановлено в такой поздний час и минуя задний вход морга (место не очень заманчивое, если не сказать жуткое очень даже, тем более ночью) в конечном итоге достигли Докской Таверны и своим чередом повернули на Кладовую улицу, знаменитую своим полицейским участком округа С. Между этим пунктом и высокими в настоящее время неосвещенными складами Бересфордовой Площади Стивен задумал подумать об Ибсене, как-то ассоциированным что с Беардом ж каменщиком в его уме на Тэлботской Площади, сперва поворачивая направо, в то время как другой, кто действовал в качестве верного Ахата, вдохнул с внутренним удовлетворением запах городской пекарни Джеймса Рурки, расположенной довольно близко ко где были они, очень аппетитный запах на самом деле хлеба нашего насущного, из всех товаров населения первичного и наиболее необходимого. Хлеб, столп жизни, добывай себе на хлеб, О скажи мне где фигурный хлеб, у Рурки у булочника вот ответ.
En route, к своему молчаливому и, даб уж слишком тонко на этом не заострять, еще не совершенно трезвому попутчику, М-р Блум, который при любом раскладе, полностью владел своими способностями, никогда того более, вообще-то отвратительно тверез, произнес слово предостережения относительно опасностей ночного города, женщин дурной славы и жуликов в шикарных прикидах, что, едва разрешаемое разок иногда, хоть и не в качестве обыденной практики, являлось по натуре своей чем-то вроде смертельной ловушки для молодых парней его возраста, особенно если приобрели они уже пристрастие к выпивке под влиянием спиртного, если конечно не знал ты немного джиу-джицу на всяк нежданность ибо даже малый плашмя на спине мог бы дать опасного пинка если ты не на чеку. В высшей степени провиденциальным стало появление на сцене Корни Келлехера, когда Стивен был блаженно неведущ что, но если б не тот на-всё-затычка подвернувшись в одиннадцатом часу, конец мог бы быть что быть ему кандидатом для травматологического отделения или, терпя в том неудачу, исправительной тюрьмы и предстания в суде на следующий день перед М-ром Тобиасом или, он будучи солиситором скорее, старой Стены, он имел в виду сказать, или Махоуни что просто сулило крах любому когда о том пройдет слух. Причина что упомянул он тот факт заключалась в том что многие из тех полицейских которых он радушно недолюбливал, были по общему признанию неразборчивы в служении Короне и, как сформулировал М-р Блум, припоминая случай или два в Дивизионе А на Кланбрассильской улице, готовы изругнуть дыру сквозь десятигалонный котел. Никогда нет их на месте когда нужны но в тихих уголках Города, Пемброук Роуд, например, стражи закона были весьма заметны, очевидной причиной бывая что им платили чтоб охранять высшие классы. Другой вещью что прокомментировал он являлось вооружение солдат стрелковым или холодным оружием любого описания, склонного выпалить в любой момент, что являлось равносильным подстреканию их против гражданского населения стоит вдруг по любой случайности им повздорить из-за чего-либо. Ты разбазарил свое время, очень благоразумно уверял он, и здоровье, а также характер помимо чего, расточительмания сути, скорые женщины полусвета чреваты прихватить приличную сумму к уже уплоченному и величайшей опасностью из всех была с кем напьешься ты хотя, касаясь сильно болезненного вопроса стимулянтов, сам он смаковал бокал отборного выдержанного вина по сезону в качестве как питательном так и кроветворном и обладающего слабительным достоинством (особенно доброе бургундское которого был он твердым приверженцем) все же никогда сверх определенной точки, где неизменно подводил он
– И тот был Иудой, сказал Стивен, кто до того не произнес чего бы то ни было какого-либо рода.
Обсуждая эти и родственные темы направились они прямиком через задник Таможенного Дома и прошли под Кольцево-Линейным мостом, где жаровня угля горящего пред караульной будкой или чем-то ей подобным привлекла их скорее плетущиеся шаги. Стивен по собственному почину остановился без какой особой причины взглянуть на кучу пустых булыжников и при свете исходящем от жаровни мог он лишь различать темноватую фигуру корпоративного сторожа внутри сумрака будки. Он начал припоминать что это уже случалось, или упоминалось уже случавшимся, раньше но ему стоило немалого усилия, пока не вспомнил он что узнал в будке былого друга своего отца, Гамли. Чтоб избежать встречи подался он поближе к колоннам железнодорожного моста.
– Там кто-то поприветствовал тебя, сказал Блум.
Фигура среднего роста, рыская очевидно под сводами, поприветствовала снова, выкрикивая: Ночи! Стивен разумеется вздрогнул довольно одурманено и остановился возвратить любезность. М-р Блум, побуждаемый мотивами врожденной деликатности в той же мере в какой всегда верил в несование в чужие дела, отодвинулся но тем не менее остался на шухере с тенью тревоги хоть и без капли испуга. Пусть и необычны в районе Дублина, знал он что отнюдь не был неизвестен тот своими десперадос, у которых не было фактически не на что жить, слоняясь по улице подкарауливая и повсеместно терроризируя мирных пешеходов путем приставления револьвера к их голове в некотором уединенном месте за пределами собственно города, изнуренные голодом бездельники из категории набережной Темзы, могут они там ошиваться или просто мародеры готовые удрать с чем-угодно что смогут одним махом вырвать по мановенному требованию, твоими деньгами или твоей жизнью, оставляя тебя там толкать мораль, с кляпом и удавкой.
Стивен, когда уже обращавшаяся фигура подошла вплотную, хоть и сам не был в чрезмерно трезвом состоянии, узнал душок Корли несущий гниловатой сивухой. Лорд Джон Корли некоторые звали его и родословная его произошла таким образом. Был он старшим сыном Инспектора Корли из дивизиона Г, впоследствии скончавшегося, который женился на некоторой Катрин Брофи, дочери одного Лаутского крестьянина. Его дед Патрик Майкл Корли из Нью Росса взял там в жены вдову кабатчика одного в девичестве Катрин (тоже) Талбот. Слухи молвят (хоть и не проверенные) что происходила она из дома лордов Талботов в чьем особняке, на самом деле неоспоримо превосходной резиденции своего рода и весьма стоящей осмотра, мать ее или тетка или какая-то родственница, женщина, как далей шел сказ, чрезвычайной красоты, пользовалась почетом быть в услужении на посудомойке. Это до сих пор и было причиной, почему все еще сравнительно молодой хоть и опустившийся человек что обращался сейчас к Стивену, и упоминался некоторыми с приколистскими наклонностями как Лорд Джон Корли.
Отводя Стивена в сторонку имелась у него по обыкновению печальная песенка рассказаться. Не болей одного гроша чтоб заплатить за ночлег. Друзья все его кинули. Далее к тому ж поссорился он с Ленеханом и назвал его Стивену подлым мудаком ебучим с вкраплением некоторого количества других совершенно неуместных выражений. Не было у него работы и умолял он у Стивена сказать ему где на божьем свете мог бы найти он себе какое-то, какое-угодно вообще, дело. Нет, была то дочь матери на посудомойке, кто приходилась молочной сестрой наследнику дома или иначе были они родственниками по матери каким-то образом, оба явления происходя одновременно, если только вся штука не была полной фабрикацией от начала до конца. Как бы то ни было был он уже втянут по полной.
–Я бы не просил тебя только, продолжал он, моей торжественной клятвой и знает Бог я на полной мели.
–Будет там работенка одна завтра или на следующий день, сказал ему Стивен, в школе для мальчиков в Долки младшим ассистентом. М-р Гаррет Дизи. Попробуй. Можешь упомянуть мое имя.
–О, Господи, отвечал Корли, безусловно преподавать в школе я бы, дружище, не смог. Никогда не был я одним из ваших смышлёнышей, добавил он с полуусмешкой. Дважды застревал в младшей школе при Христианских Братьях.
–Мне самому негде спать, проинформировал его Стивен.
Корли на первую вскидку склонен быть подозревать, что связано сие что Стивена выгнали из его дыры за то что привел девку гребанную-нибудь с улицы. Была тут ночлежка одна на Мальборо улице, у М-с Малоуни, но она обойдется только в шестипенсовик и полна сброда, однако М’Коначи рассказал ему что получишь ты достаточно приличное обслуживание в Медной Голове там на Винокабацкой улице (что отдаленно наводило адресуемую персону на мысль о брате Бэйконе) за шиллинг. Он также был сильно голоден, хоть и не промолвил о том ни слова.
Несмотря что штука подобного рода происходила и в любую другую ночь или очень близко к тому, все же чувства Стивена взяли над ним вверх в некотором смысле, хоть и знал он что новехонькая эта Корлиева канитель наравне с другими с трудом заслуживала большого доверия. Однако haud ignarus malorum miseris succurrere disco, etcetera, /лат. не так уж в невзгодах и несведущ научился я приходить на помощь несчастным, и так далее/, как замечает Римский поэт, особенно так как будто нарочно выдавали получку ему после каждой середины месяца, что и было датой месяца между прочим, хоть и добрый кусок средств был уничтожен. Но сливки с шутки заключались в том, что ничем уж не было выбить из Корлиевой головы, что живет тот в достатке и нет у него больше дела как раздавать нуждающимся. Тогда как. Все же засунул он руку в карман, не с мыслью найти какой-нибудь еды, но думая что мог бы одолжить ему сколько-то в пределах шиллинга или вроде того взамен, так что мог бы постараться тот во всяком случае и раздобыть достаточно поесть, но результат был отрицательным ибо, к своей досаде, обнаружил он свою наличность пропавшей.