Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 7 – Шем Писарев. Авторский перевод
Шрифт:
Глава 7. Шем Писарев
Шем это так же коротко от Шемуса как Джем шуткольно от Джекоба. Парочка крутоворотов /крепкошеев/ до сих пор может быть донимаема кто сделают вид будто аборигинально был он респектабленного стебленья (был он внезаконцем меж линиями Рагонара1 Блаубарба2 и Хоррильда3 Власожёска и зятьственник Капитану 'Достопочливному и Преоподдубному М-ру Ббердвуду4 де Троп5 Блоггу6 был среди его самых отдаленных родсвязней7), но каждый честного слова человек в стране пространства сегоднии знает что его оборотная жизнь не выдержит бывать написанной об лишь черным по белому8. Складывая правду и неправду вместе прострел может быть сделан на что этот гибрид бы вообще-то похож был взглянуть на.
Шема телесный встан, кажись, включал струг черепа1, одну осьмёшку озлорного глаза2, всямку носа, одну руку онемелую вверх по рукаву, сорок две волосины дрыз его некороны, осьмнадцать его стебучей губе, трио усиков из его меега подбородка (лосеятеля свын3), ложное плечо выше правого, весь уши, искусственный язык с естественным загогулем, ни одной стопы опереться на б, пятерню больших пальцев, слепой желудок, глухое сердце, рыхлую печень, две пятых от двух ягодиц, сто
Шем был мошеммиком и низким мошеммиком и низость его выползала в первую очередь путем съестных. Так низок был он что предпочитал Гибсенского1 чаепитного лосося консервного, как недорогого так и угождающего, упитаннейшему икрой-тяжлённому лахсу или резвейшей пестрятке или серебряночной форельке что когда-либо сбагривалась меж Лейкслипом2 и Айленд Бриджем3 и много было раз повторял он в своем ботулизме4 что никакое джунглерощенное пиньяблоко никогда не присмакивалось как кони те что вытряхиваешь ты из банки Ананиясов5, Финдлейтер6 и Гладстона, Угловой Дом7, Енглея. Ни одна из твоих в дюйм толщиной голубокровых Балаклав8 зажаренных-на-веры-кострёбрышках или сокожелейных голяшек Грехсовой топлёной баранины или сальнохрящевых хряков групонов или ломоть на сляб слачной гусегрудки с кусманом после отвала сливопуддинговой начинки всей на плаву в топи морёнодубной подливы для этого пугрекосердного юда9! Росбиф из Старой Зеландии! он не мог к нему прикуситься. Видишь что бывает когда твой соматофаговый10 водяной западает на виргиторианскую лебедицу? Он даже навообежал сом с собой и стал отцынком, говоря что лучше б он гораздо скорее прочавкал с грехом пополам через чечевичное крошево в Европе чем встревал в Дурляндское лущёненькое горошево11. Раз когда среди тех бунтовщиков в состоянии безнадежно беспомощной интоксикации рыбоядный этот пытался поднести сцитрундовую кожуру к обеей ноздре, икая, очевидно сэкспромтен привычкой он имел со своей гортанной смычкой, что он мог бы процветочить вечно и запахом единым, как сцытр, как кедр, подобно цедре, с источников, на горах, с лимоном поверх, Ливана. О! низость его была ниже всего вплоть до втопленна куда! Никакой подобаемо-подобной огневоды или перводносимого первачка или глоткожгущего джина или честной буротёмной пивищи. О дорогая нет! Вместо того трагический паяц же захныкался пшеноючной тошно от жизни на нечтом вроде мандаревеньской зжелтёной искросиней вендиговой диодаяновой12 бормотухи выжатой из кислого виногрейпного сакэ и, послушать его меж его седиментальных губков13 когда жадно троглотил он мумуму слишком ммммного тыквин её нарыгаясь на почти таких же низких сопойловцев, которые всегда знали несмотря ни на что когда им было уже достаточно и праведно негодуя на бедолаги гостеприимство как обнаружив к своему ужасу что не вынесут еще хоть капли, пришло то прямиком от благородного белого ожирка, йо, широскрыто сидя, йо йо, ее зачем прятать этот, йо йо йо, виножбан, ее светлейшего венгричества аз архиепискнязя, есль она голушка, она и герцушка, и когда ей там чутка фехербор14 тне ее вина, ну так ль то? эрцгусыня, забавно ты тут лыбишься на, чудно ты в ней еще, Фанни15 Уриния16.
Не круто ль это, хей? Пеаменгро1! Поговори о низости! Сколько догу угодное количество этого зримо высочилось густо из того грязного маленького чёрнящего жука для самого четвертого кадра что Таллохская2 гимнасбычка со своим хладнокровым кодаком щелкала ж пока еще непоощрамленного национального апостата, что был трусливо пуглив до ружей и камеры, выбирая что он наивно думал было кратчайшим путем в Каер3 Фере, Пьюжные Америги, путями ходопара Придвена4, после того как зарыл топор не так давно тому вперёд, избавлен от вредных благ, нумер деш ту трен5, в Пататапапавери6, к фруктовщиков и музыкальных флористов, со своим Чахо, чави7! Сар шин, шиллипен8? она знала порокец же из втюрьмившись был плохим быстрым мужиком по походке сразу ж на месте.
[Джонс9 это совсем другого мясничего. Следующее место будешь в центре нанеси ему визит. Или лучше даже, приходи серьёздня. Отведаешь у скотовод озимого мясца. Джонс находится сейчас в полном разводе с выпеканием. Жиреет, убивает, свежует, вешает, потрошит, четвертует и кусочит. Почувствуй его ягнечности! Экс! Почувствуй за какую овценку! Эксекс! Печень его тоже огромная ценность, вместиликатес! Эксексекс! КОММУНИЦИРОВАН.10]
Около сего времени, морава того11, там в общем, из-за лавэ12 к деньгам надеялось или в любом случае подозревалось среди гробовщиков что он рано кончахнет худо, разовьет наследственный легочный Т.Б., и убейдётся без посторонней помощи в один пиздатый момент, тем более, проливной ночи закутанные в одеяла кредиторы, слыша как грубый песнь и всплеск13 от Эдемской Пристани14 вздохнул и перекульнулся, сто пудов всё было кончено, но, хоть и впал он тяжело и локально
Видишь, чуваки, это выпаточится, капрезво конечно, но весь том и коротышка1 того заключается в том: был он в своей бардической памяти низок. Всё время продолжал он сокровещать с заслуженным удовлетворением любую и каждую крупицу огрязков болтовни, возжелав соседова слова, и если вообще когда-либо, во время Мундовой2 беседы сворошённой в нации интересах, деликатные пикьянствости были выбрасываемы ему затрагивая его плохие дорожки кой-какими доброжелателями, тщетно моля писаниевскими аргументами у позорного паписта по поводу пыхтения взбодриться кидоса3 фишки ради, Лодырник, и будь мужикоми вместо ёинного халявщика, щорс возьми, как то: Прошу вас, каково значение, нализнец, этого континентального выражения, ежель ты с ним когда-ль скорещивался, мы думаем это будет слово прозримо подобное каналье?: или: Тебе где-либо, псарь, на твоих гуливерчивых приключениях иль в течении сельского трубадуренья, приходилось ли сталкиваться с некоторым определенным педерадостным молодым балагурдием отхныкивающимся на имя Низкий Свиньяк что обращается к женщинам из одного рта уголка, живет в займы и скрыдцать-прячь рад от роду4? без единого вздоха спешки как вырховный нахлыщ он и был, и ни капли не сожалея, состроит он праздное сухопутниково лицо, укоренит иервеккера5 карандаш во внешке своей подслушки и тогда, шепелявя, болтобошенную парнеллу, чтоб убить время, и хлопотея всё от него возмёртвое чтоб подумать что под покровами Янсенса Хреста6 бы любой причлинный сын Альбиогойцельмена7 что побывал в универститетской думке, взяв в заем намек вдомек и принется рассказывать всей интеллигенции допущенной к этим тамилёгким самталёгким8 разговозгласам (с тех пор, все еще и пред же врачевателями, купцовыми адвокатами, колокольными поллитиками, сельскохозяйственными манихалтурщиками, сакризничими Чисто Речного Общества, филантропиками заседающими на как можно больших скамьях вокруг панестетического9 одновременно) целую в-жизнь-длиной свинщенную историю своего всего низкого пройдохлого существования, понося покойных предков каковы бы шельмцы ни были и одно мгновенье тарабухая из упущечных неосторужей (пох!) про своего прославленного превосходного Поппамора, Мра Хумхума, кого история, климат и развлечение сделали первым из его клана и вечно долгана, хоть Ебеса ушит ак10 сколь б ему пеняли ни в лицо, и еще мгновение наобормот, изрыгая троекратное да здёвствует (пах!) за своего гнилого маленького призрака какого-нибудь Пеппербека11, Мра Химмишимми12, упадучего, провонного, легкоушленного, боестолкового, трепливого, придурчивого, тридцать седьмого среди разбойников13 и вечно нижнего пильщика, пока ниод не знаел как домашет дёма могло быть, давая непрошенное свидетельство от лица отсутствующего, такое же речистое как вода с карниза тем присутствующим (которые тем временем, с возрастающим отсутствием интереса к его семантике, позволяли различным подсознательным ухлыбкам прослюниться медленно по своим рыблищам), бесхознательно объясняя, к примеру, с дотошностью гранича на безумном, различные значения всех отличающихся иностранных частей речи он злоупотреблял и пестрюя каждую ложь безусадочную обо всех других людях в этой истории, опуская, конечно, предсознательно, простую сцуть и месть и парсуну они загнав его в угол насчет пока не было там и кемарика среди них кроме как совершенно разобманутого по пятам на всю катушку декламацией сей канители.
Он сам собой разумелся что любой додик неприязнил что-угодно как бы то ни было приближающееся к простой прямолинейной стойке или сокрушительной заваг'ушке, так часто как призывали его судействовать любой октагональный спор среди сленгохуищ, законченный сливалец же вечно терся плечами раньше с последним говорителем и жателей трящиками (рукосновение что есть речь без слов) и соглашался с каждым словом едва лишь пополам произнесенным, прикажь мне!, твой слуга, добро, я вас чту, как, мой сеер? подвыпить только! совершенно правда, гратиас, я твой, вишь шта слышу?, именно так, пожалуй то, мня уверен?, соверное, ясен перец, и не говори, апасафелло, мучась грязиясь, есть ли возогня-мне?, есть ли гаэлички-тебе?, за ваше доброго себя, ваша чертсть, а затем сразу фокусировал свое непредувзбалвешенное внимание на следующего октагониста что смог привлечь слушателя взгляд, спрашивая и умоляя его из своего жалобливого одномигунца, (hemoptysia diadumenos1) не было ли там чего-хочешь в этом мире он мог сделать чтоб угодить ему и переполнить его сногблазнителя для него еще хотя б разок.
Одной бомбзмятежкой ночкой (ибо его отбытие сопровождалось тяжелым проливнем) не недавней чем тыщенку дождей тому назад было к нему поэтому отношение что близко напоминало насилие над клирчностью, бивая надираем попа весь неподозревающе через заброшенную деревню2 Тумблина-на-Лифе3 от Мра Ванхомбри4 дома 81 bis5 Мабботс Молла6 до самого Зеленого Лоскута за кирпичным заводами7 Лососевого Бассейна8 противыёборствующими братвами тупошпиков контер острошвырков9 которые накогтец, как на-урально были там они уж спацануты довольно запоздевшись, думали, боязниз бьеть боязниз10, лучше рванут они по домам после своих Оборн-в-Оборн11, с посибами за приятный вечер, один и все отвращенно, вместо того чтоб регбить ему сдачи, и прочьбудив, примирились (хоть было им также завидно как могло быть и любопадло из-за катастрюфлей они навлекли на него) к дружбе, безудержно, которая просто возникла из вредной извращенца совершенной низости. Опять же была там надежда что люди, глядя на него с презременьем презременных, после сперва надавалши ему катышка в грязи, могут пожалеть его и простить, ежли надлежаще обезвошен, но плеб же рожден был где-то Квиклоу12 и потонул понижаясь пока не свонял из виду.
Все святые побивают Велиара! Микил Гол забивает Нихилу! Невозможно! Уже?
В Нигде принял еще Весь Мир участие собой для своей Жинки;
Рядом с Нигде быв Беднопредки приговорены к Червям и Кровь и Молнии по Жизни;
Еще не Имп из Корсики повыгнав Арта из Англетерры;
Еще не Саксоны и Юддеры на Курган Слова строив террор;
Еще не Ведьмунья-Шалунья зажгла Огонь Очага его с Небес
Еще не его Аркобалейн предсказав Мирмир на Землес;
Раздвой-копытный с Гемпал должен рёхнуть, Грехдурню Садовнику пасть суждено;
Биты Яйца гнать будут кусны Яблоки ибо где ихние 'то Воля там же их Стено;
Но Горнотишь хмурясь на Мельницлоток пока их Сумасыны лакают Сивуху;
И ее Ручьетрель змеётся с его Сердичества всеё чокнутые Дочи измываютс'ей на ухо;