Уловка медвежатника
Шрифт:
Под рукой у Ираклия находился небольшой саквояж из черной потертой кожи. Весьма непримечательный. Щелкнув замками, он вытащил из него кипу процентных бумаг, перетянутых обыкновенной резинкой.
– Пожалуйста, – протянул он облигации. – Здесь ровно сорок тысяч. – Едва улыбнувшись, добавил: – Можете не пересчитывать.
Пачка оказалась на удивление весомой. Наверняка именно столько и должны тянуть сорок тысяч рублей. Взяв одну из бумаг, Краюшкин внимательно осмотрел ее со всех сторон. Надписи четкие, краска не размазана. Ничего такого, что могло бы свидетельствовать о подделке. Помуслякав палец, он даже попытался растереть надписи. Ничего не произошло. Посмотрел
Сомнений не оставалось. Он держал настоящие процентные бумаги, именно те, что были похищены из «Российского купеческого коммерческого банка».
Виктор Краюшкин сначала посмотрел на Макарцева, закурившего толстую сигару. Затем перевел взгляд на Евдокимова, настороженно и внимательно наблюдавшего за его действиями. Вот так они и должны выглядеть, настоящие злоумышленники: солидно, очень значительно. Больше они смахивали на влиятельных негоциантов, а то и на крупных банкиров. Руки у Макарцева мускулистые, но холеные, и тем не менее в них трудно было представить воровской инструмент вроде примитивной фомки.
Почувствовав, что в этот момент морщины на его лбу изогнулись в упругие складки, кончиками пальцев Краюшкин притронулся к ним, как если бы хотел разгладить кожу, и, придавая своему голосу возможно больше любезности, проговорил:
– Если в таком же порядке находятся и остальные бумаги, то думаю, что у нас не будет никаких проблем.
– Вот и славно! – бодрым голосом произнес Тимофей Макарцев. – Аннушка!… – А когда на его окрик вышла хозяйка квартиры, торжественным тоном произнес: – Принеси нам, пожалуйста, шампанского, кажется, у нас оставалась бутылка «Вдовы Клико». И три хрустальных фужера, если тебя не затруднит.
– Ну что вы! – весело отозвалась Анна. – Я буду только рада помочь.
Уже через минуту на низеньком столе стояло три граненых фужера. Бутылка шампанского чуток с краю, стесняясь своей величавости. Умело выдернув пробку, Макарцев разлил пенящееся шампанское по фужерам.
– Давайте будем считать, что первый этап сделки завершен. Теперь я вижу, что вы согласны со мной в том, что ценные бумаги подлинные.
– О да! – охотно отвечал Краюшкин, отпивая шампанское. – Поставив на стол наполовину початый фужер, он продолжил беспристрастным тоном: – Теперь я думаю, что нам следует договориться о цене.
Следом так же аккуратно поставили свои фужеры Макарцев с Евдокимовым. На лицах – подобающая случаю серьезность. Переговоры вступали в самую щекотливую фазу.
– Серафим, мы тут посоветовались, – с нарочито растянутыми интонациями заговорил Тимофей Макарцев, посмотрев на Евдокимова, – и сошлись на том, что будет вполне уместно, если вы нам заплатите за ценные бумаги два миллиона рублей.
– Два миллиона ассигнациями за два с половиной миллиона в ценных бумагах?! – возмутился Краюшкин. – Да вы просто с ума сошли! Они совсем не стоят таких денег. Поймите меня правильно, организация сбыта ценных бумаг обойдется мне очень дорого… Сами подумайте… Так сказать, изъятие ценных бумаг из банка наделало немало шума. Продать их в России будет просто нереально, уж вы мне поверьте! Номера бумаг давно зарегистрированы полицией и внесены в черный список, а кредитным учреждениям и банкам дана строгая директива немедленно сообщать в полицейский участок, как только всплывут ценные бумаги с таковыми номерами. Не далее вчерашнего вечера я стал свидетелем того, как кассиры внимательно, едва ли не под лупой, рассматривали номера, сверяя их с черным списком, предоставленным полицией. Господа, вы даже не представляете, какие сложности могут возникнуть, если кто-нибудь из вас хотя бы попытается реализовать их в России!
– Мы, конечно, представляли, что могут возникнуть некоторые сложности, – отвечал Макарцев. – Но не думали, что это окажется столь серьезно. Если их невозможно продать в России, как же тогда собираетесь сделать это вы?
– По этому поводу вам не стоит беспокоиться, – заверил Краюшкин. – Ваши ценные бумаги можно будет продать только за границей. Но вы поймите меня, господа, предстоит лишняя работа, если хотите, дополнительные расходы. В моем, да и в вашем положении нельзя скупиться. У меня имеются очень хорошие каналы сбыта на немецкой границе. Но эти люди потребуют с меня немалые комиссионные за риск. Вы не представляете, насколько расторопна русская полиция, когда дело касается больших денег, и уверяю вас, к этому делу подключена и тайная полиция… Их агентами напичканы все европейские страны! Наверняка они учли и тот вариант, что мы предпримем попытку продать ценные бумаги за границей. А следовательно, уже предупреждены и все зарубежные банки. А чтобы обойти возможные осложнения, опять нужно платить!
Возникла пауза.
– У вас действительно имеются надежные коридоры на границе? – озадаченно спросил Макарцев.
– Ну разумеется! Мы же с вами серьезные люди! Чего же мы будем морочить друг другу головы?
– Тоже верно. Хорошо. Наша цена – миллион восемьсот тысяч!
Краюшкин отрицательно покачал головой:
– При всем моем уважении к вам я могу дать только миллион рублей и ни копейки больше. Иначе я буду работать себе в убыток. Поверьте мне, я не такой альтруист, каким кажусь на первый взгляд. Я все-таки негоциант и надеюсь из этого предприятия извлечь некоторую выгоду.
– Однако какой вы все-таки несговорчивый. Ну, вы и нас тоже поймите, мы тоже, так сказать, проделали немалую работу, а этот риск, он вполне стоит настоящих денег. Потом, вы сами понимаете, что они будут поделены на всю компанию, так что в конечном счете на каждого придется не так уж и много. Еще следует учитывать и то, что мы изрядно потратились, покупая дорогостоящее оборудование.
– Но вы же можете воспользоваться своими инструментами и дальше, – серьезно заверил Виктор Краюшкин. – Для вас это не в убыток.
– Если вам неизвестно, то могу сказать, что все наши приспособления остались в помещении банка. Если кто и может им воспользоваться, – его улыбка приобрела снисходительное выражение, – так это только полиция… Да и то для того, чтобы изобличить нас.
– Думаю, что до этого не дойдет, – быстро отвечал Виктор Краюшкин.
– Я тоже очень на это рассчитываю. Хорошо, я согласен подвинуться в нашем торге…
– Вот это правильно!
– …во имя нашего дальнейшего сотрудничества… Так и быть, готов вам уступить.
– Право, уверяю вас, это совершенно невыгодно для меня. Я могу посчитать вам с ручкой в руках собственные затраты, и поверьте, что мне не столь много выпадает, как вам может показаться на первый взгляд.
– Возможно, – невесело буркнул Макарцев.
– А потом, вы все говорили о риске… Но почему вы не учитываете мой риск? Если разобраться, то я рискую не меньше вашего! Ваш риск остался позади. Мой же еще только предстоит. И, надо сказать, он будет носить более продолжительный характер, нежели ваш. Так что еще неизвестно, кто больше рискует… Так и быть, я уступлю вам не себе в ущерб: давайте сговоримся на миллион двести!