Ultima Forsan
Шрифт:
Вот тогда-то я и узнал, что если в тебя целится с небольшого расстояния лучник, то надо падать. На колено, или просто распластываться по земле. Стрелять сверху вниз в движущуюся цель, да ещё и на таком маленьком расстоянии, очень и очень тяжело. А уж попасть в неё и вовсе невозможно.
Именно так я думал, падая на колено и нажимая на спусковой крючок пистолета. И всё же вор почти попал! Стрела буквально прочесала мне волосы, я кожей ощутил движение воздуха, разрываемого ею. И всё равно, ушёл от неё. Пистолет дёрнулся в моих руках, с полки вверх метнулся столбик дыма и язычок пламени, куда больший клуб порохового дыма и язык пламени вырвались
Я стремительно подскочил к нему, сорвал с него пояс и перетянул ногу на середине бедра. Тугой жгут не позволит ему истечь кровью прежде, чем я всё от него узнаю.
– Когда? – внезапно прохрипел вор. – Когда ты узнал меня?
– Ещё в Пьяченце подозрения были, - ответил я, - но меня отвлекли, не дав разобраться с тобой окончательно. Да и тевтону со скандинавом не стоило знать, кто ты такой. Если бы правда всплыла наружу, вряд ли меня бы так запросто выпустили из церкви.
– Я когда тебя в кабаке увидел, - речь вора с каждым словом становилась всё более разборчивой, он как будто переставал чувствовать боль или попросту не обращал на неё внимания, - так весь холодным потом покрылся. Ты в городе накануне таких событий. Тебя же потеряли, сам Господин не мог найти тебя, как ни старался, а отправленные на твои поиски шпионы или пропадали, или возвращались ни с чем. И тут, когда Господин вместе с миланскими некромантами решился на большую игру, ты объявляешься в городе, где должен быть разыгран её первый акт. Я не верил в то, что это может быть совпадением до последнего.
– В городе скорби тебе повезло, - заявил я. – Я хотел разобраться с тобой после того, как выберемся оттуда. Ты, видимо, уверился, что я не раскусил тебя, но именно там я понял, что это ты.
– Что же выдало меня?
– Для начала разноцветные глаза, - принялся перечислять я. – Потом шрам на правой стороне лица. Думал, я не выясняю всего о людях из своей команды? Думал, я не знаю, что ты прячешь под чёрным капюшоном, поверх которого таскал свой шлем? Но именно в Милане я понял, что не ошибся.
– Когда именно? Не тяни уже жилы!
– Когда мы по крышам скакали, - охотно пояснил я. – Хитрые приспособления на твоём костюме. У тебя же подобные были ещё когда ты рейдером был у меня.
– Всегда питал к ним пристрастие, - кивнул вор. – Они очень облегчают жизнь, знаешь ли, особенно если по мёртвым городам промышляешь в одиночку.
– В общем, это тебя в Милане выдало с головой, Абеле, - сказал я. – И тебе чертовски повезло, что я едва на ногах держался, когда мы выбрались оттуда. Зря ты отправился вместе со мной. Если бы не пошёл тогда, после форта Бездушных, я бы может и решил, что мне показалось. Столько времени прошло, да и лица я твоего толком не видел никогда.
Самый молодой из моих рейдеров, присоединившийся к команде за один или два рейда в мёртвый город до ставшего для нас роковым, Абеле Аркури рассмеялся. Его тонкие, бескровные губы нечистого растянулись в сардонической улыбке, но он не сдержал рвущегося изнутри смеха и расхохотался в голос.
– Нельзя, - давясь от хохота и боли невнятно произнёс он, - нельзя смешивать дело и личное. Я ведь в Пьяченцу подался, чтобы свести счёты. Помнишь того кавальери, которого джаггернаут прикончил?
– Кто прикончил? – не понял я.
– Джаггернаут – здоровенная такая тварь, их выставили у ворот Пьяченцы, чтобы не дать никому вырваться из города. Вот он-то и прикончил кавальери вместе со всем его отрядом. А фамилия его тебя тогда ни на какие мысли не навела?
Кавальери и в самом деле представлялся, но я пропустил мимо ушей его имя. Оно не имело для меня значения.
– Он тоже был Аркури, и я сразу узнал его, - продолжил вор, а точнее Абеле Аркури, - мой дальний родич. Из той ветви семьи, что пустила меня по миру. Именно эта сволочь, кавальери Аркури, явился со своими людьми, чтобы выставить меня из моего родного дома. Они забрали всё, потому что документы на имущество, деньги, земли – да на всё, что было у нас, остались в проклятом городе! И вытащить их оттуда не было никакой возможности. Вот почему я стал рейдером, Рейнар. Я хотел вернуть себе то, что принадлежит мне по праву!
– А стал шпионом на службе у врага рода людского, - заявил я. – Незавидная судьба, скажу я тебе.
– А ты стал цепным псом Авиньонской церкви, - выплюнул мне в лицо Абеле. – И что, можешь сказать, твоя участь лучше моей?
– Я сижу над тобой, а ты истекаешь кровью, - пожал плечами я.
– Очень смешно, - огрызнулся Абеле. – Так что же ты не добиваешь меня? Ещё покуражиться хочешь?
– Я хочу знать, в какую ловушку ты меня должен был завести, - ответил я. – Что ждёт меня впереди?
– Кожаное лицо со своими рейтарами, - сказал Абеле. – Он встретит тебя у самого входа с десятком солдат, так что со мной или без меня – у тебя нет шансов выбраться отсюда живым. Поздно ты спохватился.
– Вполне возможно, - не стал спорить я. – Но, сам понимаешь, это ещё не повод для меня, чтобы опускать руки. Я ведь нужен вашему господину живым, не так ли?
– Откуда такая уверенность?
Если честно, никакой уверенности у меня не было и в помине, однако что-то такое блеснуло в глазах Абеле, когда он задал этот вопрос. И это уверило меня в правоте моего предположения.
– Хотя бы то, что ты не прикончил меня в городе скорби, - пожал плечами я. – У тебя было без счёта возможностей. Особенно когда я валялся без чувств сразу после того, как мы покинули его.
– Я думал над этим, - заявил Абеле, - но всадники появились чертовски не вовремя, я едва успел скрыться.
– И на факторию Роццано ты вывел меня не просто так, - добавил я. – Хотел тёпленьким сдать с рук на руки Бауму?
– Этот недоумок может испортить какой угодно план, а уж если приходится импровизировать, так на него вообще нельзя положиться. Ещё та толпа покойников, из-за которой мы в кустах провалялись не один час. По моим прикидкам, отряд Баума должен был появиться в Роццано позднее. Мы бы заночевали там, а утром – voila! – ты у нас в руках. Тёпленький, как ты верно выразился. Но Баум всё испортил, недоумок!
Он перевёл дыхание – длинный, яростный монолог стоил Абеле дороже, чем он хотел мне показать. Несмотря на жгут, кровь, смешанная с проклятыми чернилами, вытекала из его тела.
– Ладно, Абеле, скоро я оставлю тебя в покое, - сказал я. – Ответь мне на один вопрос, на тот, от которого уклоняешься всеми силами. Что вы затеяли здесь, в Шварцвальде? Зачем вообще вашему господину понадобился этот богом забытый феод?
– Откуда мне знать? – вполне убедительно пожал плечами Абеле. – Думаешь, он делится с кем бы то ни было своими планами? Он велит, даже не приказывает, а именно велит, и мы выполняем, не более того.