Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности
Шрифт:
Но время шло, и "крот истории" в тиши вершил свою работу. Возникают первые классовые формации, и меняется характер конфликтов. Теперь нападают с целями более "перспективными": завоевать, покорить население другой территории, заставить работать на себя… Конечно, нужно отдавать себе отчет в том, что граница этого перехода чрезвычайно размыта, да и времена были столь отдаленно-глухие, что от "переходного периода" до нас дошло не так много достоверных исторических свидетельств. Однако и тех, что удалось расшифровать и осмыслить, для выводов достаточно. В первобытнообщинном строе случались вооруженные столкновения, в рабовладельческом обществе
О самых последних, непредвиденных поворотах в эволюции войны, о которых у классиков марксизма не сказано ни слова — известный им исторический опыт не давал материала для анализа, — речь пойдет чуть позже. Пока хочу лишь отметить одно замечательное обстоятельство: осмысливая проблему войны по-новому, в изменившихся исторических условиях, мы и сегодня формулируем нашу стратегию и тактику по отношению к ней, основываясь на фундаментальных выводах, сделанных в работах Маркса, Энгельса и Ленина.
Прежде всего и поныне верен их принципиальный вывод о классовом характере войн и о снятии "вечного проклятья" в процессе отмирания класса. В отличие от предшественников, занятых поисками Вечного Мира, как сегодня ясно, на направлениях утопических, основоположники научного коммунизма формулируют вполне реальный, основанный на трезвом знании общественных законов путь его достижения. Главным международным принципом рождающегося нового общества, лишенного "экономической нищеты и политического безумия" старого, "будет — мир, ибо у каждого народа будет один и тот же властелин — труд!" [17].
Отстаивая мир как высшую ценность, марксисты не закрывают глаза на то, что пока существует империализм, мир не может быть установлен простым желанием, даже волевым усилием. Наоборот, следует ожидать целой серии освободительных войн, в частности тех, что приводят к социальным революциям. "Социал-демократия никогда не смотрела и не смотрит на войну с сентиментальной точки зрения, — писал В. И. Ленин в 1905 году. — Бесповоротно осуждая войны, как зверские способы решения споров человечества, социал-демократия знает, что войны неизбежны, пока общество делится на классы, пока существует эксплуатация человека человеком… Есть война и война. Есть война-авантюра, удовлетворяющая интересы династии, аппетиты грабительской шайки, цели героев капиталистической наживы. Есть война — и это единственная законная война в капиталистическом обществе — против угнетателей и поработителей народа" [18].
Спустя десятилетие, когда в Европе уже полыхал пожар войны, выходит ленинская работа "Крах II Интернационала", где в наиболее концентрированном виде сформулировано марксистское понимание сущности войн: "В применении к войнам, основное положение диалектики… состоит в том, что "война есть просто продолжение политики другими" (именно насильственными) "средствами". Такова формулировка Клаузевица… И именно такова была всегда точка зрения Маркса и Энгельса, каждую войну рассматривавших как продолжение политики данных, заинтересованных держав — и разных классов внутри них — в данное время"[19].
Новой теории войн недолго было ждать весомых практических подкреплений.
Стало
Наступал новый век. Он не только заставит на войну взглянуть по-новому, под непривычным углом зрения. В завершающих своих десятилетиях он поставит всенародно вопрос о войне вообще. Вернет общественную мысль в водоворот тягостных размышлений о предке-обезьяне, воспользовавшемся блеснувшей искрой разума, чтобы тут же без промедления направить его на убийство себе подобных.
Наш исторический экскурс в основном завершен. Правильнее было бы назвать его предысторией вопроса, так как основная — решающая для судеб мира — история войн началась только в нашем столетии. Хочется верить, что в нем она и закончится.
В XX веке война достигает своего логического завершения. И ныне от человеческого разума зависит, положит ли он конец войне, прежде чем она сама этого не сделает в отношении человечества.
Для многих, однако, все эти проблемы не свалились неожиданно, как снег на голову. Ученые, писатели если и не предсказали новое качество войн, о котором заговорили сравнительно недавно, то, как минимум, указали уже в начале столетия на неизбежность грандиозных социальных изменений, непосредственно связанных с войной.
Правда, в вопросе о том, насколько общественное мнение было вовлечено тогда в обсуждение проблем грядущей войны, среди специалистов нет единодушия."…Хотя мировая война назревала давно, большинство людей воспринимало ее возможность как нечто нереальное. Полистайте общественно-политические журналы разных стран за последние годы и месяцы перед войной. Там вы найдете все: слезливые романы с приложениями, блестящие театральные рецензии, модные повествования о глубоко личном мире людей, короткие политические новости, сексуальную поэзию. Но вы поразитесь почти полным отсутствием общественного понимания и предвидения тех трагических испытаний, которые предстояли человечеству в самом ближайшем будущем"[21].
Я не раз буду цитировать книгу видного историка Даниила Михайловича Проэктора "Мировые войны и судьбы человечества" (1987). Но пожалуй, это тот единственный случай, когда я позволю себе не согласиться с авторитетнейшим специалистом.
Да, читатель несомненно будет поражен, обнаружив в журналах почти полное непонимание грядущих перемен, своего рода атрофию социального предвидения, воображения, интуиции, на худой конец. Но все дело в том, что не в общественно-политические журналы той поры стоило заглядывать. Искать нужно было в совершенно других изданиях.