Улыбка Амура
Шрифт:
Сначала ее долго-долго не было, совсем не было. Нигде. Потом она вдруг обнаружила себя в каком-то запредельном мире. Его бесконечное пространство было пронизано острыми решетками, между которыми она ползком продиралась, обдирая бока, и не было этой муке ни конца, ни края. Высокий протяжный звук не давал ей сосредоточиться, сообразить, кто она и где обретается. Внезапно появилось осознание, что кто-то решает ее судьбу, потом ей было велено вернуться, и она со страшной скоростью понеслась назад. И пока летела, вспомнила все. Сначала вспомнила, что она человек, девочка, потом свой дом, папу и маму, потом страшную машину, пудовую боль в боку и темноту. Но едва она с облегчением поняла, что спасена, как боль сделалась невыносимой. Бо-о-о! чуть слышно простонала она, но ее услышали. Вдруг стало легко-легко, и все исчезло.
Когда сознание вернулось вновь, боли уже не было. Настя открыла глаза. Сквозь молодую листву за окном пробивались солнечные лучи и оглушительно чирикали воробьи. Она перевела взгляд на чье-то близкое лицо и долго пыталась понять, кто это. Она видела брови, глаза, губы, но они все время расплывались, становясь то резче, то мутнее, и никак не могли собраться воедино. Устав, она снова закрыла глаза и почувствовала неодолимое желание спать.
Проснувшись, Настя опять увидела знакомые черты, но теперь они соединились на озабоченном лице женщины в белом халате. Лицо облегченно вздохнуло и улыбнулось.
Проснулась, детка? Как себя чувствуешь? Можешь говорить?
Настя попыталась ответить. Губы разжались, но пересохший язык занимал во рту слишком много места. Пи-и… с трудом выдавила она и обессилела.
Тебе утку?
Во-ды.
Женщина поднесла к губам чайную ложечку. Настя жадно выпила прохладную влагу. Язык принял нормальные размеры, и стало легче дышать.
Еще.
Может, соку?
Воды.
Женщина дала ей еще ложечку и встала: Пойду, позову твоих родителей. Ты пока в реанимации, но самое страшное уже позади. Тебя прооперировали. Сюда посторонним нельзя, но им разрешили в порядке исключения, уж очень просили.
Вот небо. Облако. Вот мама, – думала Настя, вглядываясь в измученное лицо Галчонка. Мысли рождались коротенькими, быстро уплывая. Я живая. Я в больнице. Мне не больно.
Доченька, как ты? Мать опустилась на колени у кровати и заплакала.
Ну-ну, хватит. Главное, жива! Отец поднял мать с колен. – Не расстраивай ее.
Подошла медсестра.
Повидались? Теперь уходите, а то у меня будут неприятности. Через пару дней переведем ее в палату, тогда можете даже ночевать.
Глава 12. В больнице
Соседкой по палате, куда поместили Настю после реанимации, оказалась пожилая женщина, перенесшая операцию на желудке. Она любила поговорить и надолго занимала внимание Настиной мамы, остававшейся теперь на ночь. Для Насти это было большим облегчением. Ей не хотелось отвечать на нескончаемые вопросы матери и о чем-либо спрашивать ее саму. Она часами лежала молча, делая вид, что дремлет, и открывала глаза, только перед процедурами. Она чувствовала, что ей предстоит узнать что-то страшное и потому пыталась оттянуть неизбежное, пока у нее не появятся силы справиться с новостями. А больше всего ей хотелось, чтобы ничего этого не было вообще: пусть бы вернулось утро, когда она беспечно вышла со двора и направилась к школе, – и чтобы никто ее не окликал, и не заталкивал в страшный автомобиль.
Первые дни к ней никого не пускали. Настя была этому только рада. На вопросы матери, хочет ли она повидать своих друзей, рвущихся ее проведать, она отрицательно качала головой. Такое безразличие пугало Галчонка, но врачи посоветовали ей не настаивать, подождать, пока дочь не придет в себя, ведь она пережила такое потрясение.
Через пару дней Насте сообщили, что с ней хочет побеседовать следователь. Настя приготовилась увидеть строгого мужчину с пронзительным взглядом, но в палату вошла женщина средних лет в форме, на которую был наброшен белый халат. Приветливо поздоровавшись, она попросила Настину соседку ненадолго покинуть их. Галчонка в это время тоже не было, ей зачем-то приспичило на кафедру. Настя осталась со следователем одна.
Расскажи мне, девочка, все, ласково обратилась к ней женщина. Не бойся, эти люди никогда больше не причинят тебе зла.
Я не боюсь. Настя внезапно почувствовала доверие к собеседнице. Я все расскажу, с самого начала.
И она рассказала. Про сломанную рогатку и происшествие в автобусе, из-за которого ее хотели похитить три жутких типа, – в одном из них она узнала брата пацана, подстрелившего птичку. Следователь внимательно слушала и время от времени что-то записывала.
К вам никто не обращался? спросила она, когда Настя закончила. Кто-нибудь из родных этих ребят или знакомых? Ни о чем не просили?
Нет, покачала головой Настя.
А к твоим родителям? Они тебе ничего не говорили?
Нет.
Если обратятся, не вступайте с ними ни в какие переговоры и сразу дайте мне знать. Я оставлю на тумбочке свой телефон.
Они что на свободе? Я думала, их поймали. Они убежали?
Нет, конечно, я имею в виду только их родственников. Те парни, что сидели с тобой на заднем сидении, задержаны.
А тот, что за рулем?
Ты не знаешь? Следователь как-то странно посмотрела на Настю. Он убит. Он сбил сотрудника ГАИ и пытался уехать, а когда патрульная машина преградила дорогу, выскочил с пистолетом в руке. Позже выяснилось, что это игрушка, но с виду полная копия боевого оружия. Патруль, конечно, открыл огонь на поражение. Признано, что применение оружия было оправдано, кто ж знал, что у него игрушка.
Убит? услышанное потрясло Настю до глубины души. Она почему-то вспомнила русый чуб парня и его руки на руле. Мертв! из-за чего? Из-за какой-то обиды, желания отомстить. Да, он хотел похитить ее, может быть, изнасиловать, насладиться ее унижением, но все это в пределах жизни. Он, конечно, негодяй, но живой, был живой! А теперь он в могиле. За его глупое желание что-то доказать другим только доказать! его убили.
Кто его родители? спросила она, немного придя в себя.
Как ни странно, вполне порядочные люди, оба строители. Сейчас они, конечно, в трансе. Парень даже прав не имел. Но неоднократно раскатывал с дружками на отцовской машине в поисках приключений. Сам учился в техникуме, и отзывы оттуда – хоть орден давай. А вот друзья у него оба бездельники, нигде не работают и не учатся, еле девятилетку окончили.
Их посадят?
Обязательно. Тем более, что они уже состояли на учете в милиции за хулиганство. Но погибший, Резник его фамилия, Анатолий Резник, ими верховодил. Он же хлюпик по сравнению с ними, а они во всем ему подчинялись, просто, смотрели в рот. Вообразил себя суперменом! Сейчас родители арестованных пытаются их выгородить, адвокатов наняли. Тот, что тебя пырнул, утверждает, что ты сама напоролась на нож, когда машина резко тормознула. Мол, они тебя лишь попугать хотели. Только экспертиза это отрицает. Им уже по восемнадцать, не отвертятся. Будут деньги сулить или угрожать, не поддавайтесь и ничего не бойтесь. А чуть что, сразу мне звоните, хорошо?