Улыбка ей не к лицу
Шрифт:
– Люди добрые, вы только посмотрите на этого следователя! Серийный убийца бегает с помадой по городу, а он его не ловит! Фу, как не стыдно? Гнать таких надо с работы! Позор, позор, позор!
Юра закричал и проснулся в пять утра, уснуть больше не удалось. Он еще час повертелся в постели, а потом поднялся, оделся и повел Черчилля гулять.
В глазах бульдога он читал те же фразы из ночного кошмара:
– Фу, как не стыдно? Позор!
Пес не понимал, почему его, благородного английского бульдога, с элитной родословной, поднимают который день подряд в такую несусветную рань, когда все леди и джентльмены еще сладко спят в своих кроватях… И тащат гулять, совершенно не интересуясь его авторитетным мнением по этому поводу.
После прогулки Черчилль попил
Глава 6
Варя Сауткина работала администратором в парикмахерском салоне «Золотой локон». Ей недавно исполнилось тридцать лет, она была симпатичной, ухоженной, компанейской девушкой. Семьи у Вари не было, отношений тоже, поэтому на работе Варя не теряла времени даром. Всем мало-мальски привлекательным мужчинам, от двадцати пяти до пятидесяти лет, она загадочно улыбалась и старалась лишний раз пройти мимо, вроде как по делу, чтобы продемонстрировать стройную фигурку в коротком платье, или кожаных шортах. Клиенты салона с интересом провожали ее взглядами, отмечая красивые, длинные ноги, а порой проявляли инициативу и, пытаясь познакомиться с Варей, угощали шоколадкой, приглашали на кофе, оставляли чаевые, шутили и заигрывали. Но ее статус «в поиске» по-прежнему не менялся.
Годы шли, многие подруги уже имели детей, некоторые успели развестись и найти нового мужчину, а Варя все продолжала подпрыгивать, чтобы ухватить за хвост птицу счастья. Для усиления своих позиций девушка каждый месяц кардинально меняла облик, цвет волос и прически удивляли разнообразием, косметика накладывалась щедрыми мазками, а маникюр всегда выбирался сложный, расписной, как хохлома. Хозяйка салона с усмешкой смотрела на титанические усилия Вари Сауткиной, но предпочитала молчать, так как девушка хорошо выполняла свою работу, не курила, в отличии от других администраторов, не болтала постоянно по телефону, не выпивала по двадцать чашек кофе, как некоторые сотрудники, и внимательно относилась к клиентам.
В этот день настроение у Вари было замечательное. Новый симпатичный клиент обратил на девушку внимание и после того, как его подстригли, он выскочил на улицу и купил для нее в цветочном магазине, находящемся в этом же здании, крупную, красную розу. Кроме того он взял у Вари номер телефона и пригласил ее на завтра в кафе поужинать.
– Я бы с удовольствием провел с Вами и сегодняшний вечер, но Ваш салон работает до двадцати двух часов и лучше мы перенесем встречу на другой день, – с обаятельной улыбкой произнес мужчина, представившийся Денисом.
Варя порхала от счастья на работе. После закрытия салона девушка навела порядок на стойке администратора, спрятала в сейф выручку, проверила все помещения, замкнула двери и включила сигнализацию.
Но из-за того, что мысли ее витали в облаках, она дольше обычного выполняла свои привычные обязанности, а уходя забыла на стойке телефон, пришлось вернуться. Затем увидела, что в туалете не потушен свет, вновь пришлось открывать салон и обходить его по новой. Только с третьего раза все оказалось на своих местах, выключено и закрыто. Домой девушка отправилась в двенадцатом часу ночи. Жила Сауткина недалеко, примерно в трех остановках от работы, но транспортом Варя не пользовалась принципиально, во-первых ходить полезно для фигуры ,а во-вторых, после запахов салона необходимо подышать свежим воздухом и очистить легкие.
Глава 7
Тридцать пять лет назад маленький пятилетний Саша играл на ковре с машинками. Мама протирала в комнате пыль, когда в квартиру ввалился пьяный отец. Он был военнослужащим, звание капитана имел уже много лет, командование его не сильно ценило и лишь алкоголь помогал офицеру примириться с этим обстоятельством. Горячительные напитки делали мужчину злобным и агрессивным. А на ком можно безнаказанно разрядиться как не на жене? Всякий раз, придя не трезвым домой, Петр Николаевич принимался воспитывать свою супругу. Только рядом с ней капитан ощущал себя большим начальником и настоящим боевым командиром, он становился умным и сильным в собственных глазах. Жена испуганно жалась в угол и выслушивала критику в свой адрес молча, опустив голову и вытирая слезы кухонным фартуком или полотенцем, что было в этот момент под рукой. Петр Николаевич получал свою порцию удовольствия и отправлялся спать с чувством выполненного долга. И жена, и ребенок к этому успели привыкнуть и терпели молча, как что-то неприятное, но необходимое, например, лечение зубов, уколы, обработку разбитого колена, ранний подъем по будильнику или, скажем, мытье унитаза.
Но шли годы, а карьеры Петр Николаевич так и не сделал, звание майора все никак не присваивали, начальство не уважало, коллеги посмеивались, а алкоголя требовалось все больше и больше. В последнее время, домой он являлся такой злющий, словно жена была виновата во всех его проблемах. Крик и оскорбления супруги уже не приносили былого удовлетворения, требовалось чего-то большего. И вот в один из дней, после очередной выволочки от полковника Иванова и брезгливого взгляда, которым он проводил горе-капитана, Петр приполз домой чуть живой. Алкогольные пары затуманили его и так не слишком развитый мозг, злость, как пена из супа, лезла безостановочно через край, язык не ворочался, а руки, наоборот чесались. Едва переступив порог квартиры, Петр сразу начал орать на жену. Было около полудня, супруга с сыном собиралась на спектакль в детский театр, и Саша уже сидел на диване, нарядно одетый и причесанный, а его мать красила губы в коридоре перед зеркалом. Петр схватил жену за волосы и начал остервенело трясти, затем размахнувшись хотел ударить по лицу, но промахнулся и попал в плечо. Супруга не ожидала удара, рука дернулась и на лице, от уголка рта до самого уха, остался ярко-красный след губной помады. На лице зияла нелепая нарисованная улыбка клоуна. Женщину никогда никто не бил раньше, она испугалась и растерянно улыбнулась мужу. Эта нервная гримаса, похожая на улыбку и дорисованный с одной стороны рот, окончательно взбесили бравого капитана.
– Ты еще будешь улыбаться, сука? Я тебя сейчас придушу, на хер! – завопил он, вырвав из ее рук помаду и быстро провел яркую, кривую линию от уголка рта, до второго уха, а затем сорвал с гвоздя ремень, висевший для воспитательных целей в коридоре, и накинул на шею жене.
Мальчик, как завороженный, наблюдал за этим зрелищем, он не мог пошевелиться, не кричал и не плакал, а только смотрел и смотрел во все глаза.
Наконец женщина пришла в себя, оттолкнула пьяного мужа и спрятала ремень.
Сын от страха описался и после этого начал кричать во сне. Саша рос нервным, закомплексованным ребенком и частенько попадал под горячую руку отца. Офицерский ремень то и дело летал в воздухе, опускаясь на жену и сына, обиженного жизнью капитана. Позже мужчину комиссовали из армии, и он продолжил выпивать, только светлые промежутки стали гораздо короче. Дома Петр теперь появлялся редко, он переехал жить на дачу к своему армейскому приятелю, такому же выпивохе, которого измученная супруга выставила из квартиры. Офицеры пили и спали, опять пили, бегали в село за самогоном и обсуждали ежедневно своих жен и женщин в целом.
– Какие они подлые суки! – кричал Петр и остервенело стучал по столу кулаком.
– Забыли, твари неблагодарные, что мы за них кровь проливали! – подхватывал приятель, не принимавший участия ни в одной военной операции.
На грязной, липкой клеенке валялись куски засохшего хлеба, шкурки сала, рваные пакеты от продуктов. По всей кухне, в том числе и на полу, стояли немытые тарелки и чашки с остатками пищи, они уже давно засохли и покрылись плесенью.
Два небритых, грязных мужика в рваной, старой одежде, жили в хлипком, летнем домике, нигде не работали и пропивали пенсию, в свои, еще далеко непреклонные годы. Они не вспоминали о детях и родителях, а только жены, воплощая в себе все зло Мира, мешали им жить счастливо, и в этом оба приятеля были полностью солидарны.