Улыбка химеры
Шрифт:
— Ты сам хотел, сам добивался, — глухо сказала Жанна Марковна. — Я тебе верила, думала...
— Что? — спросил Легионер.
— Что ты меня любишь, — ответ прозвучал как-то неловко. Филипп Салютов спросил сам себя: разве женщины в сорок лет уже стесняются говорить о любви? Почему? Об этом надо подумать.
— Я делал все, что ты сама хотела, — ответил Легионер.
— Я тебя искала все эти дни, звонила... Ты так неожиданно исчез перед Новым годом. Я искала тебя...
— И в конце концов попросила Гогу Алигарха взять поиски на себя? Наверное, и сотню ему накинула за хлопоты?
— Я
— Вот, возвращаю долги, — Легионер достал из нагрудного кармана еще несколько сложенных зеленых бумажек, — вот, вот и вот. Спасибо, Жанна, спасибо за все.
— Подонок, — она смотрела на его руки, на деньги, и слезы катились по ее щекам, — ограбил, подонок, наверно, кого-нибудь снова...
— В карты выиграл, — ответил он. — Бери, мы квиты.
Жанна Марковна поднялась. Филиппу Салютову было ее очень жаль. Хотелось даже обнять за поникшие плечи, подвести к стойке.
Налить ей чего-нибудь бодрящего, крепкого. Он знал Жанну Марковну много лет. Она давно работала у его отца. И даже... даже какое-то время жила у них в доме. Он помнил о ней только одно хорошее. Она всегда была добра и к нему, и к брату Игорю. А еще он помнил, как однажды перед самым Новым годом Легионер мимоходом спросил у него: правда, что болтают в казино? Правда, что Жанна была любовницей его отца?
Легионеру нравились женщины старше его. Его к ним сильно тянуло. Но только к тем, кто тщательно следил за собой и хорошо зарабатывал в коммерческих структурах. А в вопросах морали он вообще был вполне терпим. И Филипп в душе удивлялся: какая муха укусила его друга перед Новым годом?
Жанна Марковна скомкала деньги, сунула их в сумку, смяла сигарету в пепельнице. В кармане ее шубки при каждом движении позвякивали ключи от машины.
— Алигарх только что порадовал нас, что «Мак» на днях откроют, — заметил Легионер. — Это значит, что ты все эти дни, как всегда, будешь очень занята.
И тут Жанна Марковна всхлипнула. И Филипп Салютов подумал: если бы только в эту минуту кто-то из персонала «Красного мака» — крупье, охранники, менеджеры, официанты видели своего железного пит-босса, они бы, не сговариваясь, решили, что все это — сон. «Кайо-Коко» и плачущая Жанна Марковна им просто снится.
Глава 11
РАЗНОЕ ВРЕМЯ
Однажды Колосов слышал, как один известный режиссер рассуждал по телевизору о том, что относительность времени нигде так ясно не является взору, как на кадрах кинохроники. Он говорил о «разном» времени, сетуя на то, как порой трудносовместимо то, реальное время, в котором существует режиссер, художник, и то, которое предстает перед ним на старых пленках, когда он пытается использовать этот документальный материал.
Высказывания эти вспомнились Никите почти сразу, как они с Китаевым поставили на видео первую кассету с записями происходящего внутри казино и начальник службы безопасности «Красного мака» приступил к комментариям.
В кабинете розыска, в гостях у Колосова он чувствовал себя так же уверенно и деловито, как и на своем рабочем месте, как это показывала видеопленка.
Китаев посоветовал Колосову запастись терпением — им ведь предстояло просмотреть шесть кассет — именно столько потребовалось пленки, чтобы запечатлеть тот бесконечно длинный вечер перед убийством.
Однако уже с первых кадров Никита понял: если он рассчитывал создать себе полное впечатление о том, что в то время происходило в «Красном Маке», — он глубоко ошибся. Это был не фильм, а лишь отдельные обрывки — некие непонятные мизансцены, где люди перемещались — уходили, приходили, играли, разговаривали, пили коктейли, смеялись и снова приходили-уходили.
Камеры наблюдения снимали лишь то, что попадало в их поле зрения. А это поле, увы, иногда было весьма ограниченным.
И все же премьера состоялась. Пленки запечатлели десятки людей. И если с персоналом казино — крупье, менеджерами, охранниками, кассирами, официантами и барменами Китаев знакомил Колосова с ходу — почти без запинки сразу отвечая на вопрос — кто изображен, сколько времени работает в казино, какие имеет послужные характеристики и что непосредственно входит в круг его обязанностей, то вот с гостями «Красного мака» дело обстояло хуже. Надо признаться, что исчерпывающего впечатления о том, что же представляют собой игорные залы, в которые он так, увы, и не заглянул в тот вечер, Колосов не получил. На экране все выглядело черно-белым, мелким, суетливым, быстрым и каким-то несолидным.
В зале игровых автоматов ракурс съемки (камера лепилась, видимо, к осветительному плафону) был крайне неудачным — видны были лишь макушки посетителей да верхние панели автоматов. А в Большом зале камера постоянно держала один и тот же крупный план — стол, где располагались рулетка и руки играющих.
После получаса такого просмотра Никита понял, что многие из его планов насчет этих пленок рухнули, как карточный домик.
— Глеб Арнольдович, — спросил он, — а для чего вам потребовались такие крупные планы этого стола? — Он следил за рулеткой. — Ни лиц не видно тех, кто играет, ни лица крупье.
— Почему не видно? Вот рука с перстнем. А вот и лицо обладателя перстня. Казино проиграло этому счастливцу в тот вечер, — Китаев указал на пленку. — Он выиграл четыре ставки подряд. А когда начинается такая полоса везения у клиента, мы на пульте всегда начеку.
— Не шулер ли, часом?
— В рулетке это не страшно. Просто мы проверяем, нет ли у везунчика портативного компьютера. Это тоже не смертельно, но правилами запрещено.
— Я думал, что в этом зале у вас не только игорные столы, но и какая-нибудь эстрада, подиум, — заметил Никита.
— "Красный мак" не клуб, — Китаев поморщился. — Это столичные моду взяли развлекать. А к нам приезжают играть, играть и только играть. Ресторан у нас есть, причем такой, каких еще поискать, бары — без этого, конечно, не обойтись. Но насчет остальных клубных штучек — нет, мы от всего лишнего отказались. Это только отвлекает гостей от дела.
— От игры? — Колосов улыбнулся. — «Красный мак», наверное, почти всегда в выигрыше? Так, а это кто там на пленке у нас? Первое лицо за столько времени крупным планом. А, кажется, узнал. Это тот самый приятель вашего Филиппа Валерьевича... А он нам говорил, что они вообще не играли в тот вечер... А этот возле рулетки. Легионер его прозвище? На что он ставит?