Улыбка химеры
Шрифт:
— Наговорился я уже, спасибо. Полный отчет дал.
— Поймите, я не пугать вас этой бумагой приехал. — Колосов вздохнул. — Мне нужно лишь кое-что у вас уточнить, Михаил...
— Романовичи мы. — Песков облокотился на верстак.
— Тогда сначала о пистолете вашем. Когда именно вы из него стреляли? — спросил Никита.
— Первого мы не работали, а второго у меня тоже выходной был. Оба этих дня я по мишени в овраге палил. Ну, в честь нового века.
— А патроны где брали? — елейно спросил
— С армии остались, — Песков усмехнулся. — Ну вот, щас и обыск будет.
— Обойдемся пока, — ответил за коллегу Никита. — А разве правилами казино не требуется, чтобы вы сдавали оружие после дежурства?
— В «Красном маке» не требовалось. У сменщика моего Приходько свой табельник. Да вон Китаев тоже всегда не пустой ходит.
— Китаев ко всему еще и личный телохранитель Салютова.
— Ну, не знаю. Там у нас инструкция была, — флегматично ответил Песков. — Сотрудникам службы охраны казино ношение оружия разрешено. Там в инструкции не сказано, что только в пределах территории.
— Вы хорошо стреляете?
— Прилично.
— Какие у вас все же были отношения с Тетериным? — спросил Колосов.
— Я уже отвечал: нормальные, рабочие.
— Точнее?
— Никакие, — хмыкнул Песков.
— То, что вас уволили, по-вашему, это месть за те ваши откровенные показания?
Песков посмотрел на гудящую печь.
— Салютов мужик умный, — сказал он медленно. — Я зла на него не держу. Все правильно он сделал.
— Что вас уволил?
— Угу. Я б сам себя уволил на его месте.
— А зачем же вы тогда там мне рассказали про Филиппа, про эту Басманюк? — искренне удивился Никита.
— Так это ж правда была. Я правду сказал.
— Не могли умолчать, что ли?
— Не приучен.
— Здорово, — Никита покачал головой. — Второй раз вы меня удивляете, Михаил Романович. Вам в «Красном маке» работать нравилось? Песков усмехнулся.
— Ну, а коллектив-то какой там, в этом казино? — не унимался Никита.
— Люди-то какие хоть? — не выдержал и Биндюжный.
Песков снова невесело усмехнулся:
— Салютов там человек. Остальные — так, сор, пыль у его ног.
— Вы, гляжу, до сих пор уважение к нему сохранили, — заметил Никита. — Даже несмотря на... А у Тетерина с Салютовым какие были отношения?
Вопрос был, конечно, глупым. Однако ответ озадачивал еще больше:
— Ребята из охраны говорили — Тетерин его жалел. — ответил Песков.
— Кого? Салютова? Тетерин жалел? — Биндюжный, казалось, услышал свежий анекдот. — Почему?
— Он давно у Салютова работал, еще когда тот другой бизнес держал. Я-то всего два года у него, а Тетерин давно. Ребята говорили: он его жалел, потому что ему все как-то не везло.
— Это Салютову-то не везло? — уточнил Биндюжный. — Ну, ты и даешь, Романыч!
— Жена у него была больная. Психическая. Лет двадцать его и всю семью мучила. Тетерин рассказывал — правда, не мне, это я слышал — Салютов иногда черный приезжал, как уголь, в офис, ну, когда еще фабрикой командовал. Ну и детки тоже... Игорь — пьяница был, по пьянке и на машине разбился. Липа этот — Филипп...
— У них с отцом конфликт? — спросил Колосов.
— Ну да, из-за бабок. Деньги все делят. Он тоже отцу не помощник.
— Значит, за все это Тетерин Салютова жалел. А что еще?
— Больше ничего, — Песков вздохнул. — Все.
— Постоянный клиент казино — некий Витас вам знаком?
Песков покачал головой: нет.
— А Газаров? — Колосов вспомнил фамилию, упомянутую Китаевым.
— Да мало ли их приезжало.
— А играют-то в «Маке» по-крупному или как? — поинтересовался Биндюжный.
— Вам столько и не снилось, — лаконично отрезал Песков.
— То, что камера в вестибюле сломалась, — это что, по вашему мнению, — простая случайность? — спросил Колосов.
— Если б кто объектив разбил, была бы не случайность. А там проводка барахлила, насколько я понял. Чтобы так испортить, техника надо было вызывать, стену курочить.
— Случайность, по-твоему, выходит. А что сам-то по убийству думаешь, Михаил Романыч? — спросил Биндюжный. — Ну, положа руку на сердце...
— Думаю, что не я его убил.
— А кто? — спросил Биндюжный. — Догадываешься?
— Тот, кому это надо было. Зря такие вещи не делают, — резонно заметил Песков.
— Салютов-младший мог прикончить старика? — спросил Колосов.
Песков пожал плечами, что скорее всего означало: мог, но зачем ему?
— Этот ваш пит-босс Жанна Марковна что за птица? — продолжал спрашивать Никита.
— Царь-птица. Умная баба. И зарабатывает как министр.
— Замужем она?
— Нет вроде.
— Но кто-то у нее есть? В казино что об этом говорят?
— Не вникал. Не интересно.
— И все же ничего необычного, странного не случилось в тот вечер перед убийством, не припомните? — Колосов чувствовал: этот его вопрос — последний.
Песков покачал головой — нет.
Он пошел проводить их до калитки. От мороза снова захватило дух. И кавказская овчарка, вновь посаженная на цепь, ярилась сильнее прежнего.
— Ладно поговорили, Михаил Романович, — сказал Никита, стоя у калитки. — Однако со следователем насчет пистолета вам еще предстоит разговор. Так что, если какие боезапасы с армии есть... Ну, патроны или еще что покрупнее, очень советую...
— Дома-то не держи арсенал, — хмыкнул Биндюжный. — А лучше сдай. Все одно в нашем районе не продашь. Узнаю — посажу.