Улыбка Намиры
Шрифт:
Борвир говорил едва слышно, глядя в пустоту, будто видел тех, кого вспоминал в тот ночной час. И вскоре я узнал, что его семья жила на маленьком хуторе недалеко от Виндхельма. То были страшные времена - в стране бушевали войны. Шайки бандитов, дружины ярлов, разрозненные и одичавшие отряды имперцев грабили города и хутора. Тамриэль бурлил со времен Сефоруса II, когда императрица Морихата только еще приводила своих вассалов к покорности. Более всего доставалось несчастным северным провинциям. Мне довелось лишь читать о тех далеких временах. Я с удивлением подумал, что Борвиру должно быть не меньше семидесяти лет, в то время как больше тридцати норду
Борвир был младшим сыном Къельда и Асты. И так уж повелось, что все детство он провел в тени сильного и красивого Иргнира - главной надежды родителей. Нет, вражды меж братьями не было, но и большой любви не водилось.
Нищих на ту пору расплодилось видимо-невидимо. Что и не удивительно, ибо голод и войны приумножают несчастья людей малых и слабых. Это случилось, когда Борвиру едва исполнилось десять. Один такой нищий явился к ним на хутор. Грязный, в гнойниках и струпьях жалостливо молил он о помощи. Его прогнали, а Иргнир даже издевался над несчастным. Борвир в тайне, желая досадить брату, догнал бродягу и вручил ему пирог. Нищий поблагодарил и пообещал отплатить. И подмигнул хитро. Тогда, на краткий миг, исчезли гнойники и струпья, и явилось Борвиру иное лицо - румяное и благообразное. Появилось и тут же исчезло, сокрывшись за слоем грязи.
А жизнь день ото дня становилась все труднее. Неурожайные годы и эпидемия убили родителей Борвира. Братья и сами почти умирали от голода. Тут и явился тот самый нищий и предложил им обратиться к Намире за помощью. Борвиру было тогда все равно к кому обращаться, ибо мальчик едва не помутился рассудком от голода и горя, но Иргнир в ярости выгнал нищего, а младшего брата избил, завив, что лучше умереть от голода, но не поклоняться Намире. Къельд и Аста вовсе не были безграмотными - в доме водились книги, мальчиков обучали чтению и письму и те знали о даэдрических культах и властительнице Загубленных Бездн.
Приближался 9 день месяца Второго зерна. Юный Борвир не хотел умирать и понимал, что шанс будет упущен. Снова и снова мальчик выходил на дорогу и вглядывался в лесную темень с тайной надеждой увидеть нищего. Ведь тот поклялся когда-то отплатить за доброту!
В тот злосчастный день Иргнир отправился на охоту. Ослабевший от голода Борвир услышал знакомый голос: рядом стоял нищий, будто явившись из пустоты. Он взял мальчика за руку, помог добраться до пустого амбара. Там, во влажном сумраке воззвал к своей госпоже, а Борвир вторил словам нищего. Намира будто ждала этого отчаянного призыва, укрываясь тенями, и явилась им сразу.
В мерцании серой дымки, в легких складках пепельного шелка Намира показалась мальчику прекрасной. Пугало лишь рогатое существо - уродливое создание Загубленных Бездн глумливо подмигивало Борвиру, увиваясь у ног своей повелительницы. Намира обратилась к мальчику и спросила, желает ли тот стать ее почитателем и спастись от смерти, и умирающий от голода ребенок ответил "да".
В тот миг двери амбара распахнулись, впустив поток жалящего света - явился Иргнир. С диким воплем юноша кинулся на нищего и пронзил его отцовским мечом. Намира взвыла. Борвир, не помня себя от ужаса, вонзил нож, с которым не расставался после смерти родителей, в спину брата, пока тот не успел вынуть меч из тела бродяги. Иргнир скончался мгновенно.
Намира рассмеялась.
– Что ж, это достойная жертва, - сказала она.
– Ты многого добьешься, юный Борвир.
Принцесса Даэдра приняла жертву Борвира и вручила ему свой перстень, разглядев в испуганном ребенке своего самого верного слугу. И не ошиблась.
Когда мальчик вышел из амбара во двор, то увидел труп оленя: охота у Иргнира в тот день выдалась удачной - голодная смерть им тогда явно не грозила...
Несколько дней Борвир жил, питаясь жареной олениной и... телом брата, как заповедала Намира. А потом ушел из усадьбы. Госпожа привела его к секте каннибалов, что укрывалась в тайном храме в Утесной пещере. Прошло совсем немного лет, и Борвир стал главным жрецом страшного культа - наверное, самым молодым за всю ее историю. Именно туда, в Утесную пещеру, как выяснилось, и направлялись мои спутники.
– Зачем ты мне все это рассказываешь, если вознамерился убить меня, как убил несчастного Одила? К чему тянешь время, когда Квентин Весул вот-вот приведет подкрепление, и тебя схватят? Неужели думаешь, эта старая мебель устоит против дюжины бравых воинов?
– Я говорил лихорадочной скороговоркой, преодолевая нервическую дрожь, почти утратив надежду на спасение; слова просто изливались лавовым потоком, безо всякого контроля со стороны насмерть перепуганного разума.
– Да они просто подожгут эту таверну и зажарят тебя в ней и меня вместе с тобой!
– Ну-ну, маленький колдун, спокойнее!
– Борвир откровенно насмехался надо мной.
– Где же присутствие духа?
– В герои я не нанимался!
– А вот это уже хорошо. Это мне нравится. Герой нам тут не нужен. Вон, один уже валяется. А убивать тебя я не хочу. Иначе я и правда не тратил бы время на разговоры. О нет, у меня на тебя другие планы. Разве только немного ранить придется. Впрочем, решать тебе: либо ты сделаешь кое-что для меня и спасешь свою жизнь, либо присоединишься к достойному жрецу Стендарра, но, возможно, спасешь несколько чужих жизней.
– О, господин, какой богатый выбор! Мне потребуется время на размышления.
– Чувство юмора? Похоже, мы поладим.
Героем не был. За какие-то поступки нам бывает стыдно потом долгие годы. Но тогда умирать я не собирался. А, кроме того, в те годы полагал, что у каждого уважающего себя мага должна быть тайна. Моя жизнь до той ночи была лишена не то что тайны, но даже маленького секрета. И вот теперь мне представился шанс эту тайну обрести. Выбор между смертью и тайной - это вовсе не выбор, когда тебе двадцать семь лет и ты начинающий маг.
А потом баррикада разлетелась с диким грохотом. В таверну ворвались дружинники под предводительством Квентина Весула. Первое, что они увидели - это труп Имуса Одила в луже крови. А потом - меня. Я лежал у дальней стены с подбитым глазом, а по лбу стекала теплая струйка крови от не слишком глубокого пореза.
– Где он?
– прошипел Квентин Весул, склонившись надо мной.
Дрожащей рукой я показал в сторону кухни.
Несколько дружинников остались в зале, прочие же вслед за Весулом бросились на кухню. Через мгновение оттуда раздался вопль отчаяния - неудивительно, ведь вместо перепуганного каннибала, Клинок увидел распахнутое настежь окно.