Улыбнись мне, Артур Эдинброг
Шрифт:
Итак, когда русалки вновь открыли глаза и потекли в пещеру, их предводителем оказалась я. Вполне убедительно встревоженная и гневная.
— Йа! Йа! — взвизгнула я пронзительно и по-чаячьи, указывая на открытый сундук и пустое место в углу. Мол, нет жемчужин, беда. — Йааааа!
— А-ай-я? — завертели башками русалки, набившиеся в пещеру, как селёдки в бочку.
— Йаааа! — Я тыкнула пальцем в сторону подводно-подземного туннеля, убегающего вбок. И метнулась туда. Русалки яростной кавалькадой, сталкиваясь боками и теряя чешуйки,
Посреди туннеля нам катастрофически «не повезло». Я, всё ещё плывшая в авангарде, неприметно открыла свою ладонь, до того сжатую в кулак — и осколок сияющего плетения вырвался на волю.
— Ни один чародей не может использовать боевые заклинания против своего фамильяра, — обучал меня Артур. — Даже если я швырну в тебя Мучительную Гибель Каптулота, она не причинит тебе вреда. Но ты можешь поймать её или часть её и потом обрадовать кого-нибудь неприятным сюрпризом.
Так что…
— А-а-а-а-а-а! — хором завизжали мы с русалками, решив, что на нас вновь нападают, и дружно пряча лица в ладонях. Несколько секунд тишины и ожидания, после чего под моим чутким руководством мы осторожно продолжили преследование.
Вскоре мы выплыли из туннеля. всё там же на озёрном дне, но метров на пятьдесят правее главного входа в пещеру. К чему это я говорю? К тому, что сам Артур ни по какому туннелю не плыл: украв жемчужины, он спрятался под лодкой с сокровищами и ждал, пока я уведу русалок. И сейчас активно грёб прочь по поверхности, в противоположном от нас направлении.
И да, теперь русалки увидели его над собой.
— Йаайайай! — С боевым кличем берсерков они развернулись и торпедами метнулись за Эдин-брогом.
Я же позорно дезертировала, незаметно юркнув в водоросли, а оттуда — к ближайшему берегу.
Я уже выбралась на поверхность и теперь, пыхтя и фырча, пыталась вместе с неудобным хвостом докатиться до прибрежных кустов, когда на той стороне озера загромыхали заклятья.
Это русалки догнали Артура на последней паре метров, и теперь он отбивался. (Исключительно Ошеломляющими и Парализующими заклятьями. Мы договорились об этом заранее. Да и не в интересах студента уничтожать местную экосистему.)
Я всё-таки доползла-дошлёпала до кустов жасмина и теперь тихонько лежала в них, с интересом изучая свой хвост и радуясь, что он со мной не навсегда. Тяжёлая и неприятная штука. Минут пять спустя на озере всё стихло, а ещё минут через двадцать до меня дотопал Артур.
Мокрый, сильно исцарапанный, но довольный. Заверив себя, что я всего лишь оцениваю «боевые раны», я с интересом разглядывала тело своего временного партнера — его верхнюю, обнажённую половину.
Хорошее тело, надо отдать ему честь!
Ой. Как-то двусмысленно прозвучало.
Меж тем Артур церемонно протянул мне руку.
Я с сомнением на неё уставилась.
— Спасибо. Отличная работа, — пояснил он.
Впервые жму человеку руку в такой дебильной ситуации: я с хвостом, парень в трусах.
Потом Эдинброг всё-таки расколдовал меня: ноги после «русалчества» свело по-страшному, и я долго шипела, растирая икры. Колдун сел на траву рядом со мной и принялся разглядывать наш трофей. В руке у него была коробочка, ну а в ней — сами жемчужинки, штук тридцать. Мелкие и корявые. Я бы такие королеве не дарила — позорище.
— А в чём магия этих жемчужин? — спросила я.
О’КЕЙ, ДЭДДИ!
15
— Понятия не имею, — Артур задумчиво покрутил одну жемчужинку между пальцами. — Вроде бы они применяются в фармацевтике, но я не знаю, как именно.
— Офигеть ты не любопытный! — поразилась я. — Ты даже не спросил, что именно мы крадём?!
— А ректора бессмысленно о чём-либо спрашивать. Он только обрадуется тому, что ты не знаешь чего-то, что знает он, и будет гаденько ликовать из-за этого, внешне изображая отвратительное лицемерное сожаление, что тайна-де слишком тайная. А я не люблю давать падальщикам поводы для лишней радости.
Падальщикам, значит. Насколько же критически настроенный студент. А ещё говорят — лучший… Хотя одно другому не мешает. Может, даже способствует.
Критическое мышление — наше всё. Главное, не путать его с критиканством.
Артур достал одну жемчужинку из коробки и невозмутимо положил в карман брюк, пока ещё лежащих рядом в стопке с другой сухой одеждой.
— Вор-р-р-руешш-ш-шь? — заинтересовалась я.
— Нет. Беру образец для исследования.
— Тогда дай и мне штучку! Мой фамильярий процент, пожалуйста.
Артур хмыкнул и протянул мне жемчужину, предупредив:
— Только не вздумай её применять, не зная эффекта.
Я покатала кривенький шарик на ладони.
— А как я вообще могла бы её применить?.. Ну, в теории? Съесть? В колечко вставить? Может быть, растолочь и дорожкой снюхать?
— Никак! — отрезал Эдинброг, хотя я едва вошла во вкус гипотез.
Потом он прикрыл глаза и подставил лицо солнцу, мелко просеянному сквозь сосны. Сох после купания.
Я снова принялась исподволь наблюдать за своим возмутительно привлекательным спутником. По-моему, это стало входить у меня в привычку.
Да, щедра земля галианская на красивых мужчин, конечно. Что Артур, что нимфин Каприз. Причём если второй брал необычностью, то мой «хозяин», наоборот, поражал классической точностью черт. Золотое сечение строили по нему. Голливудских актёров с него лепили.
Ван Хофф Эдинброг всё ещё был без рубашки. Капельки воды стекали с мокрых волос и блестящими дорожками пересекали загорелую грудь и спину. Рискуя словить косоглазие, я с дотошностью топографа следила за их траекториями. Не то чтобы я не была знакома с гравитацией — направление падения капель известно заранее — вниз да вниз — но…