Шрифт:
— Ох ты, надо же, ишь ты, гляди ж ты…
Царь всея Лукоморья Василий Двенадцатый вертел в руках красную блестящую штучку размером с большой палец, и голубые доверчивые глаза его светились удивлением.
На лукоморского царя со снисходительным добродушием, сложив пальцы замком на животике, поглядывал гостеприимный хозяин, король Гельвитании Ан де Труа.
— Чего там у вашего величества? — закончив беседу с гельвитанским архистратигом, князь Митрофан
— Вот, гляди, Граненыч, какую пречудную вещичку мне только что его гельвитанское величество подарило! — недоверчиво покачивая головой, словно всё еще сомневаясь, что такое возможно, царь протянул генералу на ладони размером с пирожковую тарелку завороживший его предмет.
Митрофан осторожно, двумя худыми тонкими пальцами взял диковинный сувенир, близоруко прищурился и поднес к глазам.
— И чего? — недоуменно вопросил он после осмотра странной штучки, празднично блестевшей полированным корпусом из красного дерева, но никакой иной занимательности под его пытливым взглядом упорно не выказывавшей.
— Да ты так-то не гляди на нее, — нетерпеливо посоветовал Василий. — Ты вон те металлические полоски видишь? Сбоку, с торца?..
— Ну, вижу, — не понимая, к чему его загадочное величество клонит, признался Граненыч.
— Видишь там вроде лунки для ногтя?
— Ну?..
— Потяни!
Граненыч послушно вставил желтоватый ноготь в полукруглую выемку и потянул.
Из недр красной штуковины вылезло миниатюрное, длиной сантиметров в пять и шириной в десятую часть длины, лезвие.
— Ножик! — умильно прокомментировал царь. — А теперь вон за ту торчалку дерни!
Главком дернул — появились ножницы: маленькие, забавные, на пружинке, с одной оттопыренной в сторону ручкой.
Он попробовал стригнуть ноготь — ничего другого в голову по применению такой крохотной безделицы не пришло — но веселые ноженки, беззубо шкрябнув по прочной корявой пластине, сотрудничать отказались.
Его величество это не смутило ни в малейшей степени.
— Ты теперь вон ту пипочку тащи!
Та пипочка и еще несколько следующих принесли на всеобщее обозрение пилку для ногтей, еще три ножичка — мал-мала-меньше, наверное, семью того, первого, шило, больше похожее на иголку, забавный штопор, складной стаканчик, трубочку для коктейля и крохотную отвертку — не иначе, для ремонта карманных часов. А после нажатия на потаенную кнопочку из мелких плоских недр красной диковины к удивлению генерала еще и зазвучал такой же плоский незатейливый мотивчик.
— Видишь, Граненыч, какая красота! — сияя глазами, как ребенок, демонстрирующий друзьям долгожданный подарок, восхищенно промолвил Василий. — Гляди-ка, чего гельвитанские мастера могут сотворить!.. Гельвитанский армейский нож называется! Какая крохотулька, а сколько всего в нее полезного понатолкано!
— Особенно ножницы, — рьяно поддакнул своему монарху генерал.
— Вот-вот! — обрадованный пониманием, заулыбался царь. — И хорошо, что ты подошел — а то я, сколько ни бился, своими лапами ничего даже подковырнуть не смог! Какая малость — а как сделано всё тонко!
— Мудро подмечено… филигранная работа… — польщенный горячим одобрением коллеги, самодовольно закивал Ан де Труа. — Не в обиду будет лукоморским гостям сказано, а только в вашем царстве таких мастеров найдется едва ль.
Последняя ремарка, похоже, вывела Василия из состояния телячьего восторга и задела за живое.
— Обидные ваши слова, ваше величество! Наши мужики ничуть не хуже гельвитанских мастеров всякую штуковину замастрячить умеют!
— Может, ваши… мужики… и вправду много чего умеют… штуковин… кхм… разных… — с вежливым скепсисом покривилась ухоженная физиономия гельвитанского правителя. — Но только нашим гельвитанским искусникам равных на Белом Свете нет, и еще не скоро будет, ваше величество.
— А вот и есть им равные! Да еще почище! Ваше величество! — пылко взмахнул кулаком Василий.
— Боюсь, ваше величество ошибается, — галантно покачал головой король.
— А вот и не ошибаюсь! — уперся Василий.
— Да нет нашим мастерам нигде равных! — гордо вскинул голову Ан.
— А вот и есть! — встрял в спор, защищая родных мастеров чахлой грудью Граненыч. — У нас при обозе такой мужичок имеется, Никита Кулебякин, УлюхА по прозвищу, так он хоть какую тебе чудо-юду за полдня смастерит-заварганит, только намекни! Золотые руки! Платиновая голова!
— Да чтобы такую вещицу повторить, тридцать лет учиться надо! — обиженно взвился король.
— А ему трех дней хватило бы! — упрямо выпятил нижнюю губу князь Грановитый.
— Не верю! — раскрасневшийся от спора гельвитанин откинул тыльной стороной узкой ладони завитые локоны с лица на затылок и гордо вскинул напомаженную голову. — Не бывать такому! Не может! Такого! Быть!!!
— На что спорим? — азартно сощурился раззадорившийся царь.
— На интерес!
— Это как? — не понял лукоморец.
— Ну, к примеру, когда я выиграю, то загадаю желание, что бы ты такое сделал — на крыше, к примеру, прокукарекал, или на руках по комнате прошел…
— Да еще неизвестно, кто у нас где кукарекать будет! — задорно подбоченился Василий.
— Ха! — повторил его позу Ан. — Всё известно! Ни за что вашему мужику за три дня такую филигранную работу не повторить!
— А почему за три именно? — заморгал, спохватившись, Граненыч.