Умереть, чтобы выжить
Шрифт:
– Какое знакомое чувство, – приглушенно, почти шепотом произнесла, встав у самого края.
Из-за страха сердце забилось часто-часто, дыхание стало прерывистым, а потом… потом множество тревожных эмоций просто исчезли. Им на замену пришло облегчение и спокойствие.
Ландшафт, на который смотрела, оказался тем самым, что был в мимолетном воспоминании. Я стояла на краю крыши разрушенного замка, яркие лунные лучи светили серебром на гладкую поверхность озера. Ветер срывал с губ прощальные слова… и уверенный шаг в пропасть… за которым последовала беспробудная темнота.
– Она… она и вправду прыгнула? Убила себя?.. – в ужасе проговорила, отпрянув назад.
Что могло с ней случиться, раз она решилась на такой шаг? Неужели это из-за давления и пренебрежения со стороны других? Она была настолько слаба? Опустила руки и решилась свести счеты с жизнью?
Почему у меня было стойкое ощущение того, что это тело принадлежало ей? Но мы одновременно погибли, и я каким-то невероятным образом оказалась в ее теле.
Потому что хотела жить, а она нет?
Желание оставаться на крыше резко пропало, чердак уже не казался таким пугающим местом, поэтому, я, не задумываясь, вернулась обратно. А накатившее чувство одиночества, глядя на холодное и совсем неуютное жилье, старательно отгоняла.
Укутавшись в плед, что лежал на узкой кровати, я, сбросив ботинки, забралась на нее с ногами и просидела так около получаса, внимательно разглядывала свои пальцы, сжимающие теплую ткань.
Уверена, другая на моем месте уже давно бы разразилась громким плачем, но я еще с малых лет уяснила – слезы ни горю, ни делу не помогут. Поэтому и плакала крайне редко.
– Эй, Наиса, – пробормотала в темноту. – Ты не оставила мне ни одной существенной подсказки. Лишь воспоминание о своей смерти, да слабый отголосок чувств, который истончается с каждой минутой. Что же с тобой произошло? Но главное – что теперь прикажешь делать мне? – обреченно выдохнула я.
Я ведь и вправду угодила в другой мир, прямо, как в тех фэнтезийных книжках. В них главная героиня попадает в место, где балом правит магия, где боги и монстры реальны.
– Я умерла, чтобы выжить, – попыталась себя утешить.
Но можно ли назвать это жизнью? Выдавать себя за другую, судьбу которой, явно, не назовешь простой.
Одни называли ее безродной, другие – молодой госпожой.
Однако, Наисы отныне здесь больше не было. Она погибла, ее место заняла я. В моем же мире, где меня никто не ждет, где нет родных и друзей, я не жила, а лишь выживала. Быть может, это мой шанс начать все сначала?
И какие бы трудности ни сваливались на мою голову, я готова была делать все возможное и невозможное, дабы их преодолеть.
– И здесь смогу! – решительно произнесла. – Не стоит сидеть, сложа руки. Для начала, осмотрю-ка я еще раз вещи Наисы, – воодушевилась собственной решимостью.
Настольные часы, которые работали за счет каких-то странных красных кристалликов, показывали за полночь. Тщательный обыск комнаты занял у меня больше часа. А найденные вещи составляли: небольшой скудный гардероб в темных тонах, множество скляночек с травами и цветными жидкостями, куча книг по магии и целая гора исписанных тетрадей. Благодаря им, я выяснила, что Наиса – студентка пятого курса, а сейчас середина учебного года – выпускного. Имелось подробное расписание занятий, а в нижнем ящике даже обнаружилась потрепанная временем карта академии.
Но здесь не было сугубо личных вещей, таких, как: дневник, документы или фотографии. Может, она, как и я, была сиротой? Поэтому ее безродной называют? Хотя, будь это так, Ноэлла не стала бы обращаться к ней, называя молодой госпожой. Выходит, родители её умерли или, возможно семья разорилась, отсюда и пренебрежение.
– Мне нужно раздобыть о ней информацию, – задумавшись, я шагала кругами по комнате. – Но не могу же я подойти к кому-нибудь и сказать: «Эй, уважаемый, не соизволите ли рассказать мою биографию? Ко мне тут амнезия нагрянула, и я совершенно ничего не помню». Даже не представляю, что бы мне на это ответили. Может, есть какие-нибудь записи? Личное дело, например. Эн-нет, вряд ли черноглазая снизойдет до выполнения моих просьб. Найти союзника? – продолжила размышлять вслух.
Усевшись на полу, облокотилась о прохладную стену, когда взгляд зацепился за одну из коротких досок в полу. Если не присматриваться и не знать, куда смотреть, даже не заметишь!
Поддев пальцами древесину, аккуратно ее вытащила. Внутри оказалось несколько спрятанных вещей: небольшая шкатулка, в которой лежал плетеный браслет из металла, типа белого золота, украшенный темно-синими камнями и записка, где красивым почерком выведено: «Поздравляем нашу любимую доченьку с поступлением в академию».
– Вариант с сиротой отпадает, – отринула я одно из своих предположений.
В шкатулке также лежал небольшой портрет, на котором были изображены: Наиса, очаровательная брюнетка и светловолосый красивый мужчина.
– Ее родители, – решила я, почувствовав какое-то необъяснимое тепло, глядя на «фото». – Выглядят счастливыми. Интересно, а мои биологические родители были такими же?
Полагаю, этого мне уже никогда не узнать. В своем мире я погибла, выходит, и вернуться не смогу. Впрочем, и возвращаться некуда.
Помимо украшения, записки и портрета была еще книга без названия, в кожаном черном переплете, с металлической замочной скважиной, но ключ отсутствовал.
Я даже попыталась открыть его скрепкой, найденной у окна, но все тщетно. А когда, не на шутку разозлившись, ударила книгу кулаком, мне дали сдачи! За странным потрескиванием последовал сильный заряд тока, да такой силы, что на пальцах проступили алые ожоги.
– Черт! – выругалась я, не сдержавшись, активно размахивая руками. – Что это было?
– Это была защита, глупая, – раздался над головой тоненький детский голосок.
Вздрогнув от неожиданности всем телом, вскинула голову кверху, чтобы тут же разразиться громким визгом.
Призрак! Это был самый настоящий призрак!
Девочка лет восьми с каштановыми волосами и полупрозрачным телом, от которого исходило слабое голубоватое свечение, парила у меня над головой. Бледное, как мел, лицо, жуткий взгляд янтарных глаз, под которыми пролегли черные круги.
– Н-не… не ешь меня! – возопила я, окончательно попрощавшись с остатками самообладания. – Убирайся!